Дервиш

Глеб, потрясённый неожиданно открывшейся реальностью, в молчании смотрел на Дервиша. Тот продолжал:

- После бесчисленных потерь легко дать волю слабости и отчаянию, легко забыть цель своей жизни и смысл своего существования, а жизнь должна иметь смысл, иначе она становится тяжким испытанием! И это тоже учёба.

- Но что ты почувствовал с самого начала? - Спросил Трутнёв.

- Я понял твой вопрос! - Спокойно кивнул Дервиш. - Прежде всего исчезает разница между днём и ночью. Для обычного человека день – для работы, занятий, очень ответственное время, а ночь – это право отдыха, сон! Так вот - это исчезает, становится неважным. Сон нужен мне очень редко.

- А ты любил? Так чтоб серьёзно, по-настоящему? – Вика испытующе смотрела на Дервиша.

- Как бы тебе ответить? Отношения полов – они в инстинктах, в подсознании. Эти симпатии, влечения… Земная любовь, которая существует в вашем мире - лишь слепок с человеческого эгоизма, она подразумевает собственность и владение. А когда отношения собственности и владетеля по каким-то причинам разрушаются, это принято считать концом любви. Ощущается душевная боль, страдания, появляется ненависть к тому, кто причинил эти страдания. Сплошные рефлексы и инстинкты! Настоящие отношения, от сердца к сердцу – совсем другие, но за короткую человеческую жизнь это поймут очень немногие, ведь большинство людей живут как трава, по привычке! Все эти интриги, записки, свидания –лишь проявления инстинкта продолжения рода! Когда я это осознал для себя, мне стало обидно, что мной управляет инстинкт - программа, рассчитанная на животное сознание, ведь я выше. И я не встретил ту, что могла бы стать моим другом, соратником. Может быть, потому что не искал, а может потому, что мой мир не здесь! – Он посмотрел на Вику и Глеба, и улыбнулся. - У вас всё будет по-другому!

- А как же любовь? – Вика всплеснула руками.

- Может быть это – тайна, которую не стоит разгадывать?

- Почему?

- Вы раскроете её, и она исчезнет. Не станет того, что вдохновляло лучших представителей вашей цивилизации на протяжении всего её существования. Сколько с этим связано знаменитых имён, сколько великих людей искусства воспевали и прославляли отношения мужчины и женщины! Неужели вы сами откажетесь от той таинственной романтики, что украшает ваш мир? Если разобраться, это, может быть, единственное, что его украшает.

- Как мрачно то, что ты сейчас сказал! Но ведь придёт время, когда этот шаг станет неизбежен, и его нужно будет принять как данность.

- А может быть, то, что сейчас выглядит как катастрофа, тогда покажется детскими страхами? – Улыбнулся Дервиш.

- Ведь и Иисус говорил, что есть любовь земная, а есть небесная! – Вновь возразила Вика. – с земной можно разобраться, а кто постигнет небесную любовь?

- А я слышал такое мнение, что его не было! - Подал голос Трутнёв. - Есть шумерские легенды, с которых вроде как библию списали. Так был он или нет?

- Что бы в мире ни появилось, плохое или хорошее, люди всё равно будут это понимать каждый по-своему, - отвечал Дервиш, - и каждый станет переделывать под себя. Разве это важно, был он или не был? Если бы его не было, следовало бы его придумать?

- Ну, конечно, следовало бы! – Кивнул Трутнёв.

- А Иисус был женат? Правда, что Магдалина была его женой? – Вика испытующе смотрела на Дервиша.

Тот закрыл глаза и окаменел. Искатели ощутили, как их окутала мягкая и сильная энергия, заставляющая дышать полной грудью и наполняющая сердца радостью! Дервиш исчез. На его месте возле костра, по-восточному скрестив ноги, сидел молодой, широкоплечий, бородатый мужчина с карими глазами и крупными чертами лица. Он, улыбаясь, смотрел в небо, и в головах искателей зазвучал его мягкий и проникновенный голос:

- Как велика её любовь! Как велика её любовь! Отец, я в изумлении! Видел ли этот мир, видело ли это небо прежде такую любовь? Простая душа, дочь своего народа и своего времени, но как она умеет любить! Мне ли, сыну твоему, милостью твоею познавшему иные миры, бесконечность жизни и Царствие Твоё, не знать, не ведать, не сравнить? Не ведает она о силе своей, не ищет воспользоваться ею, но и узнав, посчитает постыдным для себя обладать ей! Довольно ей любить меня и купаться в Свете Твоём! Молю Тебя, Отче, облегчи долю её, покрой дланью Своей, отметь её перстом Своим, ибо она Твоя, как и я! Тяжела ноша её, нет сил ей нести любовь не от мира сего, сильна она и слаба в одно время! И зришь ты, какова моя любовь к ней, и к Тебе, даровавшему мне величайшее из богатств Твоих!

Потрясённые искатели молча смотрели на Дервиша, возвращающегося к ним из того невероятного, чудесного мира, частицу которого они только что увидели перед собой. Дервиш улыбнулся Вике, тайком смахнувшей слезу в уголке глаза, и бросил несколько веток в огонь.

- Значит, был? – Задумался Слава. – А он был бог или сын бога?