Дервиш

— Войди в дом, Лане, ты наш гость! — Глеб обернулся к Трутнёву и удивился произошедшим в нём переменам. — Слава! Займись гостьей.

— Ага! — Слава тупо мотнул головой, не сводя глаз с девушки.

Вернувшись к Дервишу, Глеб увидел, что тот прикрыл глаза, и словно прислушивался к чему-то. Но вот он улыбнулся и посмотрел на Глеба:

— Никому не обмануть свою судьбу!

— О чём ты? — Не понимая его слов спросил Глеб.

— Я был когда-то советником первого президента Баланги. — Глядя в окно, сказал Дервиш. — Страна лежала в руинах после гражданской войны. Страшное кровопролитие! Нужно было поднимать экономику, промышленность, армию, оборону. Людей нужно было чем-то кормить, прежде чем отправлять на работу. Это было очень трудное время. Первый президент был простым человеком, из народа, волевым, твёрдым, даже жестоким. Его было трудно, почти невозможно убедить в том, что выходило за рамки его понимания и восприятия, и потому никак не принималось им всерьёз. Вот где были мои испытания! Я даже несколько раз прибегал к своим способностям! В конце концов мне удалось убедить его восстановить религиозные центры, начать поднимать науку. Я искал уцелевших учёных по всем континентам. Я положил на это всю жизнь, что была в моём распоряжении. Потом мне пришлось изображать старение, чтобы всё выглядело естественно. А потом я исчез.

Глеб покачал головой:

— Какая же у тебя необычная судьба! Сколько всего с тобой происходило!

— Чему ты удивляешься? — Улыбнулся Дервиш. — Хочешь, расскажу о тебе?

— Давай! — Удивился Глеб, недоверчиво глядя на него.

— В Атлантиде поздних династий ты проектировал летательные аппараты, и мастерски пилотировал их. Каждый, кто занимался воздухоплаванием в те времена, знал, что, если виману спроектировал и построил ты, это означало её надёжность и качество. Потом, в новую эру, ты был чиновником при дворе китайского императора династии Лю. Ты был придворным мастером живописи, каллиграфии и боевых искусств. Искусство черчения и рисунка ты быстро освоил ещё в детстве, так как твои жизни в Атлантиде дали тебе все необходимые навыки. И твоя военная подготовка тебе так же пригодилась для освоения боевых искусств у твоего отца, который был тогда знаменитым полководцем императора. Ты был влиятельным придворным. В преклонном возрасте ты преподавал царевичам искусство каллиграфии, стрельбы из лука и владение мечом. Поэтому ты так хорошо владеешь рукопашным боем сейчас. И теперь, в своём институте ты был лучшим чертёжником своего курса, ведь так?

— Да! Точно! — Глеб просто растерялся от таких известий о самом себе.

— Это!.. Извините! — В комнату заглянул Трутнёв. — Мы пойдём погуляем…

Из-за его плеча смущённо выглядывала Лане.

— Давай! — Ответил Глеб. — Но не забывай, что нам ещё вечером на занятия!

— Да я помню! — Заверил Слава. — Мы же здесь, недалеко!

— Нас ведёт судьба. — Задумчиво произнёс Дервиш, когда за ними закрылась дверь. — Нам лишь остаётся идти вместе с ней.

… Глеб шёл по каменному тоннелю. Он понимал, что находится под землёй. Издалека эхом доносились возбуждённые крики каких-то существ, сухой воздух пах пылью и жарким полднем, щекотал горло и ноздри. По коридору изредка проносился прохладный ветерок, и тогда к запахам предгорий примешивался запах болот и гнили подземелья. По каменным стенам бегали бледные пятна и круги света, расплываясь и играя, словно отражения солнечных лучей на колеблющейся водной поверхности. Потом они превратились в светящиеся знаки, ползущие по стенам вверх и вниз. Коридор закончился, и Глеб вошёл в большой зал. В огромной пещере, возвышаясь до самого потолка, сидел, скрестив ноги, сияющий, как солнце, золотой Будда! От восхищения Глеб едва перевёл дыхание. В тишине, наполняющей пещеру, слышались звуки падающих капель воды. Сияние, идущее изнутри огромной статуи, освещало каменные стены и свод пещеры в разноцветных потёках, огромные каменные сосульки, висящие у краёв потолка, и поднимающиеся навстречу им с пола. Ползущие по ним надписи на непонятном языке сначала слабо, а потом — ослепительно засветились. Что-то вокруг неуловимо изменилось, и Глеб почувствовал, как всё в мире стало легко и понятно. Будда обратился к Глебу, но его губы оставались неподвижными, как и он сам:

— Чего ты хочешь?

От неожиданности Глеб вздрогнул, но тотчас ответил, волнуясь:

— Я хочу познать истину!

— Которую из истин ты хочешь познать?

— Я не знаю. — Честно признался Глеб.

— Неискоренимая жажда ведёт тебя!

— Это плохо? — Глеб лихорадочно пытался думать, но совершенно не мог сосредоточиться.

— Ты пока спишь.

— Да, я здесь во сне!

— Сон — там! А здесь твой дом.

— Я не понимаю. — Глеб в растерянности смотрел на Будду.

— Я вижу большого ребёнка. Приходи, когда повзрослеешь. Тогда мы сможем понять друг друга.

Глеб повернулся, чтобы уйти, но Будда окликнул его:

— Не спеши! Ты должен это увидеть!

Глеб остановился, глядя на него в ожидании, и вдруг почувствовал, что растворяется…