Дерьмо

— Боюсь, на какое-то время я поддался паранойе. Всех проверял, повсюду искал следы. Я имею в виду тот наш разговор по поводу Инглиса; вообще-то мне наплевать, какие у него сексуальные предпочтения. Но вы держались хорошо, надо отдать должное. Так или иначе, сам сглупил — такого рода вещи не стоит держать на работе. Я, знаете ли, писал кое-что в перерывах, когда выпадала свободная минутка. Иногда оставался в управлении допоздна, вечерами там тихо, не то что дома. Я думал, что, может быть, вы… ну… ладно, не важно. Видите ли, Брюс, я сочиняю сценарий, в основе которого расследование убийства на расовой почве. Разумеется, дело Вури служит лишь фундаментом, детали мне приходится придумывать самому. В моем сценарии расследованию препятствует коп-расист, у которого есть личные мотивы… оставить преступление нераскрытым.

— И как… чем все кончается? — спрашиваю я.

Спрашиваю слишком быстро.

— О, полиция вешает убийство на местных бандитов. Хеппи-энд.

Я киваю.

— Так вот, поначалу я немного испугался, когда обнаружил, что документ украден, а файлы уничтожены. Мое первое подозрение пало… ну, не будем уточнять. Но я знал, что тот, кто украл сценарий, обязательно его прочитает и так или иначе выдаст себя. Разумеется, дома у меня хранилась дискета с копией, так что особых неудобств не возникло. Осторожность лишней не бывает, верно? Мне остается лишь дописать конец и отправить готовую работу в продюсерскую фирму. Иллюзий я не питаю, но кто не рискует…

— Да… хорошо… хорошо, что у вас такой интерес…

— Сказать по правде, Брюс, мне осточертела служба. Вот она у меня где… — Рука в перчатке делает неопределенный жест. — Клелл прав. Закон тратит слишком много времени и сил на то, чтобы запугать простых людей, которые всего лишь пытаются жить по-своему. Общество изменилось, а право отстает, вот и приходится нам насаждать то, что уже давно устарело. С меня довольно. В стране достаточно по-настоящему плохих парней, которым самое место за решеткой, а мы хватаем сопляков только за то, что они курят травку или продают приятелям таблетки. Нельзя зачислять людей в преступники на основании их потребительского предпочтения. С таким же успехом можно судить тех, кто ставит «Корнфлейкс» выше «Олл Брана». Чушь да и только. — Он качает головой. — Ладно, мне надо идти.

В груди поднимается волна беспокойства. Я хочу, чтобы он остался. Нет. Я хочу, чтобы он сказал мне кое-что. Мне нужно задать ему один вопрос.

— Босс, секунду. Что случилось с тем парнем в вашем сценарии… ну, с тем копом-расистом?

— До этого я еще не дошел, Брюс. Может быть, ты мне поможешь. — Он улыбается. — В общем, я пришлю к тебе кого-нибудь. А ты постарайся держаться.

Тоул уходит.

Хороший парень.

Мы одни. Включаем телевизор. Смотреть нечего.

(000 Однажды ты любил. 0000 Еще до Кэрол)

Нет. Мы любим только себя.

(000000Ты любил 0000000 Такое со всеми бывает0000)

Нет. Только не с нами. Мы думаем о ком-то другом.

(000000Рона0000Рона0000000000Рона00000)

Рона.

Мы думаем о Роне, а вспоминаем охваченную ненавистью толпу. Сначала обитатели горняцкого поселка, потом Сеттерингтон и Горман, а между ними… Кто?

Нет, об этом лучше не думать.

(00000000000 а почему бы и не вспомнить? 0000000 00000000000000почему бы и не вспомнить? 000000)

потому что с этим покончено, потому что все в прошлом.

(0000тогда думай о еде 0000000000000000000000000 000000000 о чудесной, чудесной жратве 0000000000)

никакого аппетита