Дерево растёт в Бруклине

Толпа рассеялась. Полицейский, помахивая дубинкой, галантно сопровождал Сисси и ее подопечных в поездке по кварталу. Сисси смотрела на него задрав голову и улыбалась, глядя ему прямо в глаза. В результате полицейский засунул дубинку за пояс и настоял на том, что сам будет везти велосипед. Сисси шагала рядом, быстро переступая ногами в крошечных туфельках на высоких каблуках, и продолжала околдовывать его своим вибрирующим грудным голосом. Они трижды объехали вокруг квартала. Полицейский притворялся, что не замечает, как люди прижимают руку ко рту, чтобы скрыть смешок при виде стража закона за таким занятием. Он по-дружески беседовал с Сисси, в основном – о своей жене, она прекрасная женщина, однако очень, очень болеет, ну, вы меня понимаете.

Сисси сказала, что все понимает.

После истории с велосипедом пошли пересуды. Люди и без того судачили о том, что Джонни порой возвращается домой пьяным, а мужчины так и пялятся на Сисси. Теперь Сисси подлила масла в огонь. Кэти задумалась о переезде. Скоро здесь будет, как на Богарт-стрит, соседям слишком много известно про Ноланов. Пока Кэти раздумывала о том, чтобы подыскать другое жилье, произошло событие, которое заставило переехать немедленно. История, которая прогнала Ноланов с Лоример-стрит, была связана с самым грубым, вульгарным сексом. И в то же время она была совершенно невинной, если разобраться.

Однажды в субботу Кэти подвернулась случайная работа в Горлинге, большом уильямсбургском универмаге – приготовить кофе и сэндвичи для субботнего ужина, который хозяин давал девушкам вместо доплаты за переработку. Джонни сидел в штабе профсоюза, дожидаясь, пока работа найдет его. Сисси в тот день не работала. Зная, что дети останутся дома одни, она решила навестить их, чтобы не скучали.

Сисси постучалась и назвала себя. Фрэнси приоткрыла дверь, не снимая цепочки, убедилась, что это действительно тетя Сисси, и впустила ее. Дети карабкались на Сисси, обнимали ее. Они любили ее. Они видели в ней красавицу, которая всегда вкусно пахнет, носит прекрасные платья и дарит удивительные подарки.

На этот раз она принесла сигарную коробку из ароматного кедрового дерева, несколько листов папиросной бумаги, красной и белой, и бутылочку клея. Они уселись вокруг кухонного стола и стали украшать коробку. Сисси обводила двадцатипятицентовую монету, а Фрэнси вырезала кружки. Сисси показала ей, как из кружков делать розетки, обжимая вокруг кончика карандаша. Когда наделали много розеток, Сисси нарисовала на крышке коробки сердечко. Донышко каждой розетки смазывали клеем и прижимали к сердечку. Сердечко заполнилось красными розетками. Остальную часть крышки обклеили белыми розетками. Когда закончили, казалось, что крышка покрыта белыми гвоздиками с сердцем из красных гвоздик. Боковые стороны коробки оклеили белыми розетками, а внутренность – красной бумагой. Никто на свете не догадался бы, что это сигарная коробка, такая получилась красота. Почти весь день они потратили на это.

На пять часов у Сисси было назначено свидание, ее пригласили поесть чоп суи[16], и она собралась уходить. Фрэнси вцепилась в нее и умоляла остаться. Сисси не хотелось уходить, но и пропускать свидание не хотелось. Она стала рыться в сумочке в поисках какой-нибудь вещицы, чтобы развлечь и утешить детей. Они стояли рядом с ней на коленях и помогали искать. Фрэнси наткнулась на коробку сигарет и вынула ее. На ней была картинка: мужчина лежит на кушетке, скрестив ноги, одна нога свешивается. Он курит сигарету, дым завивается у него над головой большим кольцом. В этом кольце изображена девушка с волосами, ниспадающими на глаза, и грудью, выпадающей из декольте. На коробке надпись «Американская мечта». Продукция фабрики, на которой работала Сисси.

Дети отказались расставаться с коробкой. Сисси неохотно оставила ее, разъяснив, что в коробке сигареты, на нее можно только смотреть, а открывать нельзя ни в коем случае. Даже к замку нельзя прикасаться, так сказала тетя Сисси.

После ее ухода дети какое-то время любовались картинкой. Потом потрясли коробку. Послышался глухой шорох.

– Там змеи, а вовсе не сигареты, – пришел к выводу Нили.

– Нет. Червяки там. Живые, – поправила его Фрэнси.