Деревянный хлеб

— Эй! — неожиданно послышался чей-то свистящий шепот. Из открытой форточки второго этажа, у пожарной лестницы, торчала голова Рыбы-лоцмана. — Мотайте сюда!

С чего это он такой добрый? Но раздумывать было некогда!

Юрка мгновенно шмыгнул за боковую колонну и полез вверх. Санька, тревожно оглядываясь, стал карабкаться за ним. На лицо с лестницы чешуйками сыпалась ржавчина, пронзительно пахло сырой известкой, сейчас как схватят снизу за ноги: «Куда?!» — не приведи какой страх, пронеси!..

Взвизгнула рама, и они очутились в тесной комнатке. Рыба-лоцман сидел в кресле и с опаской рылся в письменном столе. Ой, мама, от страху умру! Милый билетер, появляйся скорей, во всем признаемся!

— Директорский кабинет, — дрожащим голосом пояснил Рыба-лоцман. — Тут билеты должны быть нештампованные. Свободно годятся… Ушел он, ушел! — успокоил он их. — Кино пошел смотреть, а дверь, дурень, не закрыл. А денег здесь все равно нет, они в кассе.

— Так здесь и будем сидеть? — хмыкнул Санька.

— Айда.

Рыба-лоцман высунулся за дверь и махнул рукой. На цыпочках рысью — по пустому коридору, вниз — по ступенькам, тс-с… влево! Складками висит бархатная портьера — вход в зал, под ней — неподвижные боты стоящей билетерши, волнами выплескивает восточная музыка, доносится рык зверей и шелест джунглей: вправо — другой вход, никого… Юркнули в зал, за последний ряд, и притихли как мышки. Слева кто-то взволнованно дышит, стоя на коленях, и шевелится, вытягивая шею. Затем быстренько перебрались на ступеньки у запасного выхода — здесь никто не застил экран впереди. Ниже сидел какой-то дядька и курил, пряча огонек в кулаке.

«Лунный свет померк в устье пещеры: большая квадратная голова и плечи Шер-Хана загородили вход. Табаки визжал позади него: «Господин, господин, он вошел сюда!» — так было написано в книжке «Маугли», которую он читал год назад. А теперь Санька все это видит. Замирает сердце уже не от страха за себя, а за голого маленького Маугли.

— С вас обоих шесть рублей, — прошептал Рыба-лоцман. Вот почему он их провел!

Сошлись на трояке: билетов-то нет. Вдруг шухер начнется и их выставят?!

«Шер-Хан делает нам большую честь, — сказал Отец Волк, но глаза его злобно сверкнули. — Что нужно Шер-Хану?»

— Директор. Он мужик хороший. Никогда не гоняет, — прошептал Рыба-лоцман так, чтобы дядька с папиросой слышал.

Дядька снова уставился на экран.

— А ты у него билеты тыришь, — шепотом поддел его Юрка.

— Я не тырю, — отозвался Рыба. — Не было их. — И в сердцах громко пообещал: — Проведу я вас в следующий раз!

Директор встал, шагнул к ним и, взяв запищавшего Рыбу-лоцмана за ухо, повел к запасному выходу.

Юрку и Саньку он почему-то не тронул, и они благополучно досмотрели фильм. Повезло!

С разобиженным Рыбой они столкнулись на улице.

— А я вашу тетрадочку на колокольне нашел, — вдруг злорадно прошипел он. — С вами Пожарин еще потолкует.

Ужас!

Очевидно, Пожарин приказал ему помалкивать, но он не мог сдержаться. Как же — провел их в кино, а его выставили за дверь.

Драка

— Что теперь будет?.. — протянул Юрка по дороге домой.

— Ничего, — бодрился Санька. — У нас все записи засекречены. Я больше боюсь, что ЛТ ночью хлеб надумает печь.

— Да… — остановился Юрка у ворот своего монастыря. И заспешил: — Ну, пока.

Пожарин подкараулил Саньку в подъезде, когда он, не увидев никого возле дома, надеялся свободно проскочить к себе.

— Приветик, — цепко взял за локоть Пожарин.

— Сейчас заору! Своих позову!

— Я тебя тогда так успею чухнуть — свои не узнают! А поговорим, может, и обойдется.

Санька не стал орать. Пожарин повел его под ручку черным ходом во двор.

— В тетрадочке вашей на колокольне: НП — наблюдательный пункт? ЛТ — Лысая Тетка? — грозно выспрашивал он. — Три П — Три Поросенка? А одно П — это я, Пожарин? Вы что, следите за мной! Зачем? — процедил он. — Кто вам разрешил за мною следить! Что такое ДХ, а?

Вот тебе и «пшепрашем пана»! Лучше бы Витька зашифровал свои записи по-польски. Любой же знает, что НП — наблюдательный пункт, да и дальше можно, при желании, свободно догадаться!..

Пожарин вытолкнул Саньку во двор, где, болтая и посмеиваясь, стояли Рыба-лоцман и несколько пацанов.

— Руки сам марать не буду, потом потолкуем. А сейчас… — Пожарин показал на Рыбу-лоцмана, — стукнешься с ним один на один, до первой крови? Или слабо?

Пацаны возбужденно загалдели, становясь в круг. Такие драки не были редкостью и велись честно.

— Да я его подметкой разотру, — хорохорился Рыба-лоцман, он был покрупнее Саньки.

— Ну, тронь! — стиснул Санька кулаки.

— Ты тронь!

Обычная свара…

Когда Рыба-лоцман заехал ему по голове, Санька убедился, что кулак у него костистый, тяжелый.

И тоже замахал кулаками. Раз, раз, раз!.. Удары!.. Как больно! Лицо Рыбы-лоцмана мельтешило перед глазами. Уже и не так жутко было. Страшно только перед началом драки! И еще когда выдыхаешься и чувствуешь: драке нету конца…

Внезапно кулак у Саньки стал мокрым. А затем: «аа-а!..» — завопил Рыба-лоцман, зажимая рукой нос.