Деревянный хлеб. Части 1-4

— А как иначе? Сказав в политике «А» — надо быть готовым проговорить весь алфавит. Приняв решение строить «доброе государство», которое за всех думает и о всех заботится — следовало предполагать, что кроме кучки «спецов», ответственных за его существование, все остальные граждане быстро отвыкнут интересоваться «низкими проблемами», а потом — перестанут в них что-то соображать. Сюрпризом, которого никто не ожидал, оказалась разве что скорость деградации «отборного кадрового материала». Навыки собственноручной добычи пищи — ленинградцы утратили в течение одного поколения.

— Нельзя же требовать от всех обычных людей навыков пожарника или горноспасателя? — вступилось за моих односельчан начальство, — Каждому своё. Трудно, в одно рыло, объять необъятное.

— Почему? — удивилась филологиня, — Добровольная пожарная дружина — стара как мир. И держать собственные огороды горожане прекратили исторически недавно. Да, в магазине всё дешевле. Покупать там еду — экономически правильно. Государство «обязано всем всё обеспечить». Однако, для сельских жителей из глубинки — подобные «запросы» до сих пор выглядят выглядят дико. Надо, значит — надо. Нечего есть? Встал и пошел добывать себе харчи… Даже зимой, по колено в снегу, без шапки и рукавиц, в лаптях на босу ногу… Не сумел? Не захотел? Понадеялся на халяву? Обвиняй себя сам…

— Так вроде бы в цивилизованное время живем… Точнее жили… — поправился Соколов.

— Кто? Где?! — Ленка сделала большие глаза и сделала вид, что дико озирается, — На отечественных «северах» — доныне так. Поскольку иначе — сдохнешь с голоду и что особенно забавно — никто тебя (ленивого дурака) не пожалеет. Плохое забывается быстро, полностью согласна. Так жизнь — регулярно напоминает. «Блокадники» 1941-го года — «скоростное лечение склероза» испытали на себе. Им о-о-чень не понравилось. Можно понять. Непонятно, отчего они, уже 70 лет подряд, требуют, чтобы все окружающие — их непрерывно жалели. Именно их и только их! А как выживала до, после и во время Отечественной войны вся остальная огромная страна, тем же самым «блокадникам» — глубоко наплевать. Если мыслить строго в рамках «довоенного советского канона», то Блокада обязана была стать гимном братской солидарности и героического самопожертвования людей. Грядущие поколения читали бы скупые воспоминания её очевидцев со слезами на глазах, гордясь за своих прародителей… Ну, это глядя на ситуацию из времен Гражданской войны, разумеется. Там и тогда четко подразумевалось, что каждому — нашелся бы пусть тесный, но угол под крышей, а местные, давшие изгоям кров — делились бы с ними и последним куском. На большей части территории Союза ССР, кстати, примерно так и вышло. Теснились и делились. Вместе работали и вместе преодолевали трудности. Копали корни камыша и пекли из них хлеб.

Самая стыдная тайна ленинградской Блокады. Несколько миллионов современных горожан — умерли от голода посреди зарослей еды

— Да всё эти самые «блокадники» знали! И как голодающие крестьяне — кору сосновую собирали… и как рогоз и корни лопухов (с прочими корешками рыли)… и как желуди мололи, и как древесные почки сушили, — Ахинеев непримирим, — Просто они тогда корчили и ныне продолжают корчить из себя «индийских брахманов». И чем дальше от нас Отечественная война — тем с большим упорством. Но никто не хочет признаваться, что к середине 1941 года Советская власть — превратилась в пыльное чучело, набитое «руководящей ролью партии», собственно партия — в банду карьеристов, а «образцовые советские граждане» (населяющие столицы) — морально уподобились древнеримским люмпенам. О чем спор?

— Галина! — оживился каудильо, — Ведь вы вопрос изучали… Есть способы быстренько растолковать проблему неподготовленной публике? Боюсь, страсти разгорятся сильнее, чем по грибам…

Способы, конечно есть… Они — всегда есть. Что пришлось бы выслушать от родных и знакомых, если бы я рискнула обнародовать этакую «популярную листовку» в родном Питере, моё бедное воображение просто отказывает представлять. Но, прошлая жизнь осталось за «дырой». Раз сами у меня просите — нате! «Планшет» освободился. Вот! Берем и показываем. «Самая стыдная тайна ленинградской Блокады», ага…

— Так получится доходчиво? — молчание, общественность тужится перевести дух. Зашло!

— Сильно! — выдох почти единодушный… Ахинеев продолжает разглядывать картинку…

— Жаль, что уже нельзя показать это одному человечку… — какое сожаление в голосе!

— Ленинградцу? — очередной тоскливый вздох…

— Черт их разберет — «ленинградские» они теперь или «питерские»? Мимикрируют, гады.

— «Московские» тоже бы не одобрили! — вынесла вердикт филологиня, — Оскорбительно.