Деревянный хлеб. Части 1-4

Рабочий день без обеденного перерыва кажется бесконечным. Нудная монотонная работа отупляет. Если глаза открыты — перед ними сучья, хвоя и грибы. Если глаза закрыты — перед ними продолжают мелькать сучья, хвоя и грибы. Утренний инцидент казался к вечеру далеким прошлым. Поездка по канату — нормальным видом транспорта (кто за день наползался, сидя на корточках в куширях — тот поймет). Ужин удивил разнообразием. Первое, второе и третье. Похлебка, салат из дикоросов и чай (или что там теперь вместо чая). Это — не считая уже знакомых, подгоревших до хруста грибных хлебцов… Первая смена освобождала столовую на наших глазах. «Трофейные» морские пехотинцы (вопреки моим ожиданиям), честно отработав до темноты, пристроились питаться вместе с нами. Правда — на противоположном от «научника» с солдатом» конце стола… Рядом со мною. Умилительно…

Проголодались ребята крепко. Кстати, сегодняшняя похлебка оказалась не в пример вкуснее вчерашней… А ещё — столешница украсилась несколькими мисками с горной породой, искристо блестящей в электрическом свете. Россыпь прозрачных кубиков разной крупности. От совсем крошечных, до размером с горошину. Похоже, кто-то из кухонного наряда обнаружил у себя склонность к дизайну. Вместо цветов что ли? Издали похоже на битое автомобильное стекло. Зачем, среди продуктов, такое? Не дай бог, кто-то в рот потащит. О! Уже. Один из моих «подшефных». И второй туда же потянулся. Нет, это уже за пределами добра и зла. Привыкли жрать что ни попадя… Видно же — для красоты поставлено.

— Зачем гадость в тарелку сыплешь? — за спиной раскатывается невоспитанный гогот кухонного наряда. Что я не так сказала?

— Говорил тебе? Проспорил! Подставляй лоб! — оборачиваюсь. Один из поваров лупит другому щелбан…

— Галина Олеговна, это соль! — правда? Осторожно подцепляю пальцем самый крупный кристалл. Кладу в рот… М-м-м!

— Обалдеть! — смутно вспоминаю почти забытую школьную экскурсию в минералогический музей. Похожа! Вот ты какая, знаменитая «каменная соль»…

— Народ, откуда нямка? — забавно наблюдать, как оживляется собрание, обнаружив на столе новое блюдо. То не обращали внимания, а теперь, вдруг, потянулись наперегонки, сосут и лижут, будто отсталые папуасы из африканских джунглей.

— Доставили на пробу, — оказывается, «научник» исподволь наблюдал за происходящим, не подавая вида, — По наводке геологов, саперы вскрыли линзовое месторождение галита. Будем с солью. Приятного аппетита…

— Откуда известно? — он вернулся в лагерь раньше всех, но зачем-то дождался в столовой нашу бригаду.

— Радио надо было слушать! — только мне заботы, слушать ваше радио. Колхозный стан 30-х годов, блин…

— Пропаганду не могу терпеть с детства, — хватит мне громовой утренней побудки «Маршем энтузиастов».

— Это вы напрасно, — ухмыляется непонятно чему, — Во-первых, держите обещанную книжку, — специально явился к ужину, что бы всучить мне «е-бук» с неведомым «Верным Русланом»? — Во-вторых, нас всех сегодня к девяти вечера приглашают в штаб, — опять ухмыляется, — Вы у нас, теперь — героиня подавления путча! — чего?

В темноте штабной «модуль» смотрится ещё представительнее, чем на свету. После рабочего дня в лесу его великолепие смущает вопиющей ирреальностью. Знакомые кожаные кресла на колесиках и люминесцентные лампы раздражают, как невозвратимый кусок прежней жизни, сохраненный здесь ради изощренной насмешки. За каким бесом тут собрали всю нашу компанию — не пойму. Сборищем распоряжаются Ленка и вездесущий Ахинеев. В углу пристроился черный от усталости Соколов…

Ого! К воротам наскоро обметенных щетками курток цепляют маленькие микрофоны. Перед каждым — стакан с желтоватым отваром. В центре стола — графин с водой. Со штатива хищно целится глазок телекамеры. Ни дать, ни взять — телестудия. Будут брать интервью? Кому это сегодня надо? Тут едва с голоду не померли… Кругом тайга и дикие звери… Народ реально вымотался. После обильного ужина сами собою слипаются глаза…

— Раз-раз-раз! — ведущие (если так их можно назвать) эта парочка. Соколова впихнули между мной и морпехом. С другой стороны стола — «научник», второй морпех и солдат, которого мы у них отбили, — Эфир!

— Говорит «Радио-Ангара»… — нечеловечески интимным голосом (таким шепчут на весь зал дикторши столичных аэропортов) начинает Ленка, — Передаем сигналы точного времени… Начало шестого сигнала соответствует двадцати одному часу! — электронное табло на стене подтверждает её слова. Обещанного писка не слышно. Вероятно, он транслируется в сеть мимо микрофона, — Добрый вечер, товарищи… Начинаем пробную передачу из студии «Радио-Ангара»! Последние известия! Вести с полей! — я так и знала. Без затертых словесных штампов — невозможно.