Деревянные кресты

Такъ какъ стрѣльба прекратилась, то мы умѣрили шагъ и сгруппировались; но грянулъ залпъ шрапнелей, взрывая вдоль всей дороги цѣлый рядъ клубящихся столбовъ, и когда мы взглянули, дорога была пуста. Всѣ зарылись въ канаву, или укрылись за остатками стѣны. Мы кучкой набились въ узкій ровъ, вырытый у подножья глиняной стѣны. Мы нервно придвигали ближе къ затылку ремешокъ скатаннаго одѣяла и ждали… Снаряды зачастили и проносились такъ низко, на такомъ близкомъ разстояніи, что намъ казалось удивительнымъ, почему трава не падаетъ скошенной, и мы закрывали лицо руками. Затѣмъ стрѣльба разсѣялась по всей деревнѣ, нащупывая то тутъ, то тамъ. Солдаты вдоль всей дороги приподнялись, но не выходили изъ-за прикрытій.

— Мы останемся здѣсь? — спросилъ одинъ солдать, уткнувшійся въ большую яму.

— Нѣтъ, идемъ впередъ, — крикнулъ намъ, пробѣгая, Рикордо.

— Не стоитъ, та деревня, вонъ тамъ, взята.

— Какъ называется эта деревня?

Никто не зналъ.

— Сорвалось, — задыхаясь, прошепталъ Фуйяръ, прижавшись ко мнѣ. — Придется отступать.

Одни кричали: — „Вотъ подходитъ иностранный легіонъ“, другіе: „Берегитесь, вотъ наступаютъ боши“.

— Они ударятъ съ фланга.

— Ты пьянъ, это наши окопы.

Бомбардировка заставила ихъ замолчать. Въ промежуткѣ между двумя шквалами мы, скорчившись, опорожняли фляжки.

— Господинъ капитанъ! Мы здѣсь, господинъ капитан…

Крюше спустился съ вершины откоса, скользя, увлекая за собой куски штукатурки.

За нимъ бѣжалъ Бертье, и они перебѣгали отъ ямы къ ямѣ, падая навзничь, когда проносился снарядъ. Капитанъ кричалъ:

— Вы храбрые свиньи… Мы возьмемъ ихъ третью линію… Будетъ сигналъ справа, слѣдите за нимъ…

Лицо его измѣнилось, онъ былъ красный, потный, ротъ былъ широко растянуть и беззвучный смѣхъ замеръ на его губахъ. На бѣгу онъ повторялъ:

— По сигналу справа… Справа…

Грохотъ, и я ничего больше не слышалъ… Какъ будто опрокинулась какая-то масса и свалила васъ всѣхъ, — оглушительный ударъ, порывъ, сбившій насъ съ ногъ… И густое облако, темнота… Десятокъ мыслей пронеслось въ мозгу: мы всѣ убиты, я ослѣпъ, мы засыпаны землей. Затѣмъ крики:

— Ко мнѣ! скорѣй…

Въ дыму видно было, какъ убѣгаютъ раненые. Передо мной лежалъ Фуйяръ, голова его была окружена кровавой лужей, и спина конвульсивно подергивалась, какъ будто онъ рыдалъ. Онъ оплакивалъ свою пролитую кровь.

Еще одно дуновеніе обожгло насъ… Я приподнялся, сжавшись въ комокъ, уткнувъ голову въ колѣни, стиснувъ зубы. Съ перекошеннымъ лицомъ, съ прищуренными, полузакрытыми глазами я ждалъ… Снаряды слѣдовали одинъ за другимъ, но ихъ не было слышно, они падали слишкомъ близко, слишкомъ оглушительно. При каждомъ ударѣ срывается и подскакиваетъ голова, внутренности, все трясется. Хочется стать маленькимъ, все меньше и меньше, каждая часть своего тѣла пугаетъ, члены судорожно сжимаются, голова, гдѣ пустота и шумъ, старается укрыться куда-нибудь, чувствуешь, наконецъ, страхъ, ужасный страхъ… Подъ этими смертельными раскатами грома превращаешься въ дрожащій комокъ, остаются только прислушивающіяся уши и сердце, исполненное страха…

Между каждымъ залпомъ проносилось десять секундъ, десять секундъ жизни, десять безконечныхъ секундъ счастья, и я смотрѣлъ на Фуйяра, который уже не шевелился. Онъ лежалъ на боку, съ багровымъ лицомъ, и огромная рана зіяла у него въ горлѣ, какъ у зарѣзаннаго животнаго.

Зловонный дымъ заволакивалъ дорогу, но ни на что не хотѣлось смотрѣть; я въ ужасѣ прислушивался. Взрываясь вокругъ, снаряды забрасывали насъ осколками камней, а мы лежали въ нашей ямѣ — двое живыхъ и одинъ мертвый.

Внезапно, безпричинно, огонь прекратился. Тяжелые снаряды еще падали на развалины, вздымая черные столбы, но уже дальше, уже на другихъ людей. Мы были такъ потрясены, что это мгновенное затишье, эта короткая передышка показалась намъ чѣмъ-то диковиннымъ. Я обернулся, и у подножья откоса увидѣлъ, какъ Бертье склонился надъ чьимъ-то распростертымъ тѣломъ. Кто это?

Вдоль дороги вставали товарищи. — „Гренадеры!“ — звалъ чей-то голосъ.

Затѣмъ справа стали передавать изъ ямы въ яму приказъ:

— Полковникъ спрашиваетъ, кто командуетъ на лѣвомъ флангѣ… Передавайте дальше…

— Передавайте дальше… Полковникъ спрашиваетъ, кто командуетъ на лѣвомъ флангѣ…

Я увидѣлъ, какъ Бертье потихоньку опустилъ на траву голову убитаго. Онъ всталъ, блѣдный, и крикнулъ:

— Подпрапорщикъ Бертье, третьей роты… Передавайте дальше…

* * *

Жильберъ, волоча трупъ за шинель, дотащилъ его до края широкой воронки, гдѣ мы укрылись. Давно уже онъ не боялся мертвецовъ. Однако, онъ не рѣшился взять его за руку, за его жалкую, скрюченную, желтую и грязную руку, и старался не смотрѣть въ его потухшіе бѣлесоватые глаза.

— Намъ нужно было бы еще три, четыре такихъ трупа, — замѣтилъ Лемуанъ. — Мы сложили бы изъ нихъ хорошій брустверъ, особенно, если посыпать немного землей сверху.