Деревянные фаготы

Отчего же ты не хочешь мне сказать, что любишь, злая,
Сердце бедное не мучить, не сушить печалью мрачной?
Отвечай мне, о пастушка!

Там, в лесу, где зори пахнут земляничными цветами,
На лужайке возле стада ты лежишь на козьей шкуре
И, лукавая, смеешься.
Но не знаешь, хохотунья, смуглотелых калабрийских
Пастухов, угрюмых видом. Их любви не отвергают.
Бойся мести калабрийца!
Ах, моя любовь смиренна. Я ножом грозить не стану.
Губы красные ягненка – ты похожа на ягненка –
Целовать позволь мне долго.

Письмо

Вы в робе из батистов
Пленительней наяды.
Маркиза, ваши взгляды
Прозрачней аметистов.

Гуляя с королевой
В золоченом Версали,
Красой Вы всех прельщали,
Клянусь Пречистой Девой…

Стрелой весьма коварной
Амур меня изранил
И сладко отуманил
Любовию угарной.

В душе зажглись, поверьте,
Нежнейшие мечтанья.
И вот я шлю признанья
В лазоревом конверте.

Я – граф де Монто-Кристо,
Сгорая, жду награды…
Маркиза, Ваши взгляды
Прозрачней аметистов!..

«Опять пришел надменный вечер…»

Опять пришел надменный вечер,
Но в сердце темном тишина.
Вновь плачут матовые свечи
Злым стеарином у окна.

Без омерзительного страха
Я ухожу. Мой путь далек…
Мне сладок будет дымный запах,
Когда опустится курок!..

Из альманаха «Чудо в пустыне» (1917) *

О лошадях

1.

На улицы спустился вечер зябкий
И горестно мерцал в овальных лужах.
Сновали исполнительно лошадки,
Стараясь заслужить, как можно лучше,
Физическим трудом свой скромный ужин.
Уныло падал дождь, сочась из тучи,
И лошади, зевавшие украдкой,
Шептали про себя: «Как будет сладко,
Домой часов в двенадцать воротившись,
Овес сначала скушать, утомившись,
Затем уснуть, к коллеге прислонившись…»

2.

О, сколько самообладания
У лошадей простого звания,
Не обращающих внимания
На трудности существования!

Художник и лошадь