Деревянная книга

Но если из света формируется материя, то во что тогда обращается блуждающая мысль? Может быть – в живую материю? Или поле?

Не являются ли источниками формирования Вселенной Свет и Мысль?

Как знать, может, и качество жизни зависит от наших мыслей. Из одних родятся простейшие одноклеточные водоросли и инфузории, а из иных – птицы, звери и люди. Из прекрасных романтических мыслей рождаются цветы, а из плодотворных идей – овощи, фрукты и злаки…

Чумаков улыбнулся пришедшим в голову сравнениям. Подобные упражнения ума спасали от повседневной серости, а часто – от жестоких ударов в реальном мире. Вячеславу Михайловичу нравилась живая работа, связанная с людьми, общением, переменой мест, разгадкой всяких жизненных хитросплетений. Из отдельных обрывков информации, как из кусочков цветной мозаики, он умел восстановить объемную картину. Настоящий профессионал выбирает то, что приемлемо его складу характера и образу мышления. Вячеславу ближе всего оказался метод, где любое событие, обстоятельство, человек рассматриваются как органичные составляющие общего процесса. И если для обычного человека обрывки различных информационных сообщений представляются частными и незначительными, то для аналитика – это звенья единой цепи. Именно поэтому для Чумакова были авторитетны люди, подобные Рихарду Зорге, которые не вскрывали сейфов, не фотографировали секретных документов, не выкрадывали чужих писем, но извлекали достоверную информацию честным путем, используя свое уникальное аналитико-синтетическое мышление, и делали выводы, неизменно попадавшие «в яблочко». Это был высший пилотаж, мастерство, отточенное до совершенства.

Вертолет прошелся кругом и начал снижение. Взбив облачко сухой желтоватой пыли, он сел на площадке размером меньше половины футбольного поля. Часть ее была окаймлена изгородью из колючей проволоки, где теснились несколько щитовых деревянных строений, очевидно, складские и хозяйственные помещения. Остальную часть площадки неровной подковой охватывало подножье горы с редким чахлым кустарником. Ниже виднелись крыши поселка, а дальше тянулся простой и однообразный до аскетичности пейзаж пустынной долины.

– Сейчас машина подойдет, – капитан кивнул на ящики и мешки, которые выгружали из вертолета четверо солдат-пограничников.

– Лучше пешком пройдемся, – предложил Чумаков. После вертолетного гула не хотелось еще трястись в машине по каменистой дороге.

Они неторопливо начали спускаться по склону.

Солнце уже спряталось за верхушки гор, окутав их малиновым ореолом, когда они подошли к небольшому коттеджу, служившему гостиницей для приезжающих старших офицеров. Горы, накаленные за день, дышали теплом, но капитан сказал, что утром придется надевать ватники. Вертолет должен доставить их в условленное место для встречи двух человек с той стороны границы.

Распрощавшись с капитаном и поднявшись в коттедж, Чумаков принял холодный душ – горячей воды не было – и разложил нехитрые пожитки.

Завтра он займется делами. Беспокоила обстановка, если она еще ухудшится, то выполнение ключевой задачи, для которой он прилетел сюда, станет почти невозможным. О чем тогда докладывать начальству? Ладно, будем действовать по обстоятельствам. Надо спать. В шесть ноль-ноль вылет на заставу.

Чумаков проснулся перед рассветом от резких звуков и топота за окном. Когда в комнату постучали, он уже был одет.

– Что случилось? – встретил вопросом встревоженного капитана.

– Звонили с шестой заставы, группа моджахедов прорвалась… Вертолеты туда ушли, так что нам на третью придется машиной добираться…

Выехали через полчаса на УАЗике без тента. Капитан перебросил через борт три автомата, подсумки с магазинами и бронежилеты.

– Поехали, Володя! – скомандовал он молоденькому белобрысому солдату-водителю.

УАЗик рванул почти с места и бойко помчался, подпрыгивая на камнях и ухабах. Несмотря на мальчишеский вид, водителем Володя оказался отличным. Машина, завывая, карабкалась по каменистым осыпям, продиралась через пески и заросли там, где, казалось, пройти невозможно. Пассажиры только подскакивали на сиденьях, держась за поручни. Небо на востоке просветлело, звезды начали «размываться», быстро таять и исчезать.

Когда дорога с широкого склона горы стала втягиваться в ущелье, еще хранящее остатки ночного мрака, капитан положил руку водителю на плечо. Володя сразу остановился. Мотор умолк. После его натужного завывания и шума ребристых колес по гравию, наступила звенящая тишина. Несколько минут все сидели, прислушиваясь к журчанию ручья где-то внизу, под обрывом.

– Товарищ капитан, я машину гляну, – почему-то тихо сказал водитель.

Капитан кивнул, вылез и медленно пошел вперед, внимательно осматриваясь по сторонам. Он знал, что в этом ущелье за последний месяц ребята трижды попадали в засады, очень уж удобное место: дорога идет по самому краю обрыва, слева – отвесные скалы. Можно заминировать дорогу – и подрыв одного транспортного средства остановит весь караван, либо просто обстрелять из-за скал и забросать гранатами.

– Товарищ майор, наденьте жилет, – сказал он, вернувшись.