Деревянная грамота

– Ты думаешь, коли меня сейчас допросить да дыбой припугнуть, то я тебе все про ту грамоту и выскажу? Не трать времени – пуганая! А коли упорствовать станешь – глаза тебе отведу да и уйду из Хамовников, Москва велика!

– Москва велика, а вот пойду на Варварский крестец, где все корневщицы да ворожейки собираются, и живо мне расскажут, куда ты запропастилась! – щегольнув своим знанием жизни, отвечал Стенька.

– А не скажут! Побоятся рассердить Устинью Кореленку! – Она негромко рассмеялась. – Вот так меня и кличут – Кореленка! Запомни, молодец, может, когда и пригожусь! А теперь ступай, догоняй!

– Так что ж это за грамота?

– Не твоего ума дело. Она уже сколько-то людей погубила и еще не одного погубит, а потом и сама на долгие годы пропадет. Ступай, ступай! Те, кого она губит, сами своей погибели ищут!

С тем и вытолкала из сеней…

Шагая следом за приставами и стрельцом, Стенька обдумывал дальнейшие ходы. Теперь нужно было доложить подьячим, что Нечай пропал, а придется искать купца Перфилия Рудакова, который, судя по всему, и собирался показывать парню деревянную грамоту.

Навстречу ярыжке с приказного крыльца сбежал сослуживец, ярыжка Захар.

– Где тебя носит! – крикнул он. – Тут у нас такое делается! Меня за тобой посылали, так за тобой с собаками не угонишься!

– А что стряслось?

– Мертвое тело пропало!

– Какое еще тело?

– Да парнишка тот! Приходили какие-то два человека, смотрителя, Федотку, по башке треснули да и вынесли тело в рогожке! И поминай как звали!

* * *

– Данила! Выгляни-ка, свет!

– Тут по твою душу!

– Принарядись-ка!

– Личико умой!

– Кудерьки расчеши да пригладь!

Недоумевая, с чего бы товарищи его зовут так несуразно, Данила как был, со скребницей и щеткой, вышел из стойла, где наводил блеск на аргамака Байрамку. Хорош был Байрам, по-своему разговорчив – всяко умел показать, чего ему надобно. Данила уже мечтал, как он летом, когда многих аргамаков уведут туда, где будет угодно поселиться государю, выпросит у старших позволения хоть раз проездить этого красавца, испытать его резвость и понятливость!

– Да пригладь космы-то! – прикрикнул на него Тимофей, причем не шутя. – У тебя, поди, полная башка конской шерсти и всякой дряни! Гляди, на аркане в баню сволоку!

– Дьяк, что ли, ко мне пожаловал? – спросил Данила, положив щетку со скребницей на узкую лавочку и обеими грязными руками обжимая на голове свои легкие пушистые волосы, норовящие закурчавиться на висках.

Раздался дружный хохот.

– Какой там дьяк? Девка! Невеличка, белоличка, собой круглоличка!

Данила побежал по проходу, в одной рубахе выскочил из конюшни.

Снаружи его ждала Авдотьица.

– Я все делала, как ты велел, – зашептала быстро. – Каждое утречко в ту проклятую избу бегала! Я свои денежки отработала!

Она приклонила голову к самому его уху.

– Забрали парнишечку-то!

– Кто забрал? Когда? – От такой новости Данила двумя руками вцепился девке в рукав шубы.

– Да сегодня утром же!

Парень посмотрел на небо – было близко к полудню.

– И ты только сейчас до меня добралась?!

– С тебя причитается, куманек. Я на извозчика протратилась да на службишке своей не показалась, придется там кому следует барашка в бумажке поднести.

– С какой такой радости? – Данила все еще был возмущен.

– А с такой, что я тех людей-то выследила!

– Каких еще людей?

– Которые парнишечку забрали!

Данила даже шарахнулся от Авдотьицы. А она стояла довольная, веселая, чающая немалой платы за такой подвиг.

– Сказывай! – на радостях не замечая морозца, потребовал Данила.

– А что сказывать-то? Я, как всегда, к смотрителю – мол, мой-то не появлялся? Он мне – да Бог с тобой, девка, что это тебе в голову взбрело раньше смерти его хоронить?! Жив твой, приютился где-то, может, сманили его, с купцами уехал, может, у товарища какого живет, много ли места парнишке надобно? Сама же, мол, говорила, что мать у него пьющая, вот он и сбежал…

– Ты мне про тех людей говори!

– А те люди тут и появились! Они ему не родные, родные реветь бы кинулись, крик бы подняли. А эти его оглядели, переглянулись, один другому и говорит: ну, точно – он! И перекрестились оба.

– Так что ж это был за парнишка?

– А ты слушай! Смотритель – к ним: забирать, что ли, будете? Так я, сказывает, знать должен, кто он таков и кто вы таковы. И в Земском приказе от вас сказку отберут – точно ли ваш парнишка. Тут они вдругорядь переглянулись. И говорят смотрителю – ну, пошли, что ли, в Земский приказ? И вышли…

– А ты?

– А я, не будь дура, тут же за ними и выскочила. Мне же еще извозчика нанять следовало! Побежала я к Никольской, их там много ездит, и с одним сговорилась.

Тут Авдотьица замолчала.

– Дальше-то что? – не выдержал Данила.

– Поиздержалась я на извозчика-то, – сообщила она. – На Волхонку выехали, встал – деньгу ему плати! Заплатила, дальше едем. На Остоженку свернули, сколько-то проехали – встал! Опять деньгу плати!

– А чего тебя туда понесло?

– Так я же за парнишечкой следом ехала!

Тут только до Данилы дошло, что зазорная девка Авдотьица обставила, похоже, и Земский приказ, и конюхов, имеющих тайное поручение от дьяка Башмакова.