Деревянная грамота

Вооруженная этим чудовищным имуществом баба вела себя так, словно сверток у кого-то стянула. Она озиралась и метала по сторонам испуганные взгляды, спеша по утоптанному снегу. Однако имущество не было украдено тут же стояла высокая девка и видела, что ее сверток уносят, но шума не поднимала.

Понадеявшись, что девка, увлеченная беседой, еще некоторое время пробудет у церкви, Стенька пустился за новой хозяйкой свертка.

Баба в нарядной шубе быстро, насколько позволяло дородство, пошла к Варварским воротам и там почти забежала в некий двор. Возможно, там ее ждали — не успел Стенька задуматься, как же теперь быть, как она вышла уже с пустыми руками и пошла неторопливо, переводя дух с заметным облегчением. Путь она держала вдоль Китайской стены, возможно, к Троицким воротам.

Стенька уже вошел в то любезное его душе состояние погони, когда мысли рождаются прекрасные и стремительные, живешь взахлеб, летишь, не касась ногами грешной земли!

Он подошел к той калитке при воротах, куда забежала нарядная баба, и трижды стукнул.

— Кто таков? — спросил незримый сторож.

— Земского приказа ярыга! Отворяй!

Калитку чуть приоткрыли.

— Чего надобно?

— Вора мы изловили, — сказал Стенька, — у богатой женки с шубы позолоченные пуговицы срезал. Подобрался на карачках да и успел. Люди сказывали, женка ушла по Варварке да сюда вошла. Хозяйка здешняя, что ли? Так пусть бы пришла с кем-нибудь в приказ забрать свое имущество. Да и нам за труды…

— Нет, наша хозяйка дома сидит, — отвечал сильно удивленный таким бескорыстием Земского приказа сторож.

— Но ведь к вам вошла!

— Вошла да и вышла. Знаю, о ком это ты!

— А знаешь, так скажи, где искать.

— Она к нашей-то ненадолго забежала, спешила сильно. А искать ее на Ильинке. Она у гостиной сотни купца Белянина в мамках служит.

— Богато же Белянин мамок водит! — воскликнул Стенька.

— С хозяйкина плеча шуба-то, — объяснил сторож и закрыл калитку.

Белянина Стенька помнил еще по летней облаве на скоморохов. И того только ему недоставало, чтобы в деле о деревянной книжице и этот достойный муж был замешан. Постояв мгновения полтора, Стенька решил, что блуждающий сверток может не иметь к делу ни малейшего отношения. Говорят же умные люди — скачет баба и задом и передом, а дело идет своим чередом. Иная дура и при пожаре первым делом не что дельное, а наряды свои выносит. Так что, может статься, замешанная в похищении мертвого тела девка — той же породы, и воровские ее заботы не мешают ей заниматься еще каким-то бабьим промыслом.

Он поспешил обратно к Варварскому крестцу и нос к носу столкнулся с рослой девкой.

Она, словно исполнила некое важное дело, шла спокойно, и на лице читалось облегчение, как у той купеческой мамки. Даже улыбка вдруг появилась хорошая улыбка, словно вспомнилось нечто милое.

Пропустив девку, Стенька сделал еще несколько шагов, развернулся и пошел за ней. Очень ему хотелось понять, кто такова и куда направится дальше.

А направилась она туда, где и сам Стенька должен был бы сейчас находиться — в торговые ряды. Там она сперва дошла до Образного ряда, достала из-за пазухи иконку и, пройдя вдоль рундуков, нашла человека, у которого смогла выменять нужный ей образок, и за услугу кое-что приплатила.

Розыскная лихорадка погнала Стеньку к тому рундуку — хотя, казалось бы, образа к деревянной книжице уж вовсе никакого отношения не имеют. Иконоволадельцы ими не торговали — грешно! — а менялись и, разумеется, мало кто из них от добавочной полушки отказывался, не говоря уж о денежке. Так Стенька узнал, что девка выменяла образ преподобной Марии Египетской на образ Егория-Победоносца. И ничего ему это не сообщило кроме того разве, что Мария Египетская девке более не нужна, а Егорий зачем-то понадобился.

Оттуда она пошла в сапожные ряды, все их обошла, искала какие-то чеботы, но сидельцы лишь руками разводили. Один здоровенный чебот она приложила к своей ступне и покачала головой — не впору. Хотя сиделец божился, что впору!

Тут Стенька и решил выдвинуться.

— Тебе, красавица, не покупать, а шить надобно!

— Уж не ты ли сошьешь? — девка поглядела на приставалу не больно дружелюбно. очевидно, боялась шуточек насчет своего великанского роста. Стенька же и не собирался шутить — понимал, что если такая девка острослова кулаком приласкает, смеху будет на все ряды…

— Я-то не горазд, а у кума моего брат шьет, — стремительно соврал Стенька, причем в голове у него сразу же появилось лицо стрельца Иевки Татаринова, который действительно считался в замоскворецкой стрелецкой слободе хорошим сапожником. — И нарядные, не хуже казанских!

Сапоги и чеботы казанской работы Стенька видывал и поражался тому, что из кусочков разноцветной кожи получается обувка не только удивительно нарядная, но и прочная.

— Мне-то не нарядные нужны. А ты что — подрядился ему заказчиков приводить?

Девка все еще была недоверчива.

— Да что ты, право, как еж? Я к тебе с добром…

— Добро, собьем ведро! Обручи под лавку, клепки в печь, так и не будет течь!