Der Halpbblutling

В конце концов Ганс решил, что он просто выполнил свой долг. С этого дня он зарекся беседовать с кем-либо по душам. Так было спокойнее.

Печальная женщина больше не посещала его.

* * *

— Тебе пора взрослеть, дружок! Тогда тебя не станут мучить сомнения, — сказал камрад Вернер и отложил в сторону еженедельник «Das Schwarze Korps». — Ты уже был с женщиной?

Женщины были для Ганса загадкой.

Все общение с ними сводилось к странному волнующему случаю, имевшему место в имении дядюшки Пауля, когда он случайно остался с девятилетней дочкой хозяина наедине. Они долго смотрели друг на друга, потом Марта глупо хихикнула, взялась за подол платья и задрала его, обнажив худенькие ноги и живот, между которыми светились белые трусики.

— Хочешь потрогать? — заговорщицким шепотом спросила она.

Ганс хотел, но в это время на лестнице послышались шаги, Марта снова хихикнула, вскинула руки к голове и принялась поправлять затейливую прическу с пышными бантами. От всего это осталось только ощущение запретного и стыдного, но рассказывать об этом случае Ганс ун-Леббель камраду Вернеру не стал.

В выходной день, выписав Гансу увольнительную, камрад Вернер повез его в город.

— У нас здесь хороший выбор, — сказал он. — И чешки, и француженки, и русские, и китаянки. Нет только евреек. И заметь — ни одной уродины. И это правильно, победитель имеет право на все!

В публичном доме Ганс робел.

Камрад Вернер смотрел, как он листает альбом, наклонялся, дыша в затылок Ганса шнапсом, и тыкал коротким пальцем с обгрызенным ногтем:

— Бери эту, Гансик. Смотри, какие у нее сиськи! Нет, нет, лучше вот эту — у нее аппетитная попка!

Ганс краснел, торопливо листая альбом с обнаженными красотками.

— Выбрал? — спросила хозяйка заведения — дородная немка со злым лицом и крашенными перекисью водорода волосами.

Повернувшись к Вернеру, она вполголоса сказала:

— У него еще молоко на губах не обсохло, а ты тащишь его в мое заведение. Что он будет делать с бабой?

— Приказ Грюммеля, — сказал Вернер.

Мадам замолчала.

Почему-то Ганс выбрал тоненькую худенькую женщину с огромными печальными глазами. Чем-то она напоминала женщину из его снов.

— Ну и вкусы у тебя! — фыркнул камрад Вернер.

Ганса ун-Леббеля провели в комнату, где ему предстояло стать мужчиной.

Вблизи женщина оказалась еще более симпатичной. Она была не намного старше Ганса — на вид ей было лет восемнадцать. Она помогла смущающемуся косноязычному посетителю раздеться, уложила его на постель, сбросила халат, и все сделала сама, ун-Леббелю даже напрягаться и готовиться не пришлось.

Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Нельзя сказать, что произошедшее ему не понравилось, нет, но все было непривычно, и он постоянно поглядывал на дверь, словно опасаясь прихода какого-то начальника, который обязательно посчитает его пребывание здесь предосудительным.

— Как тебя зовут? — нарушил он обоюдное молчание.

Женщина усмехнулась краешками губ. Улыбка была печальной.

— Здесь меня зовут Стефанией, — сказала она.

— А до этого? — настаивал Ганс.

Она вздохнула.

— А до этого меня звали Барбарой.

— Ты — русская? — приподнял голову Ганс.

— Я — полячка, — сказала его первая женщина. — Раньше я жила в Кракове.

— Ты сама приехала сюда работать? — подросток сел, по-детски поджимая ноги под себя.

— Ты глупый, — сказала женщина. — Разве можно добровольно выбрать себе такую работу?

— Что ж так? — спросил Ганс.

— Мал ты еще, — женщина без особого задора щелкнула его по носу. — Только одно и вымахало. У меня семья там. В заложниках. Вот и корячусь, как прикажут.

Она встала, накинула халат и, не застегивая его, подошла к маленькому столику в углу комнаты, налила себе в стакан из пузатой темной бутылки и одним глотком выпила.

— Ты пойдешь или останешься на ночь? — не оборачиваясь, спросила она.

Гансу очень хотелось остаться на ночь, но почему-то было стыдно признаться в этом.

— Спасибо, — сказал он. — Я, пожалуй, пойду, — и потянулся за брюками, хотя знал, что еще ночью он станет жалеть о своем решении.

Зима-весна 1958 года ВОСТОЧНЫЙ ПРОТЕКТОРАТ

Учеба в школе люфтваффе перемежалась с караулами, дежурствами и редкими увольнениями в город. Впрочем, в город Ганс отправлялся лишь для того, чтобы посидеть в читальном зале библиотеки. Однажды он зашел в русский отдел хранилища. Там было множество книг, отпечатанных с использованием странного непривычного для глаза алфавита. Ганс полистал одну из них, пожал плечами и поставил книгу на полку. Оказывается, русские владели письменностью и даже печатали книги. Изобретение великого немца Гуттенберга дошло и до них. Похоже, что это был не такой уж дикий народ, как его представляла официальная пропаганда.