Депрессия, роботы и один велосипед – 2

– Вот твой чизбургер реален, а остальное снято в Голливуде. Всё виртуально. Новую часть «Ракурса» должны были запускать с большой рекламной поддержкой от Гонконга до Вермонта. При таких тиражах нельзя пускать личную жизнь актёра на самотёк.

– Но если актриса играет не актрису, то она всё же актриса, но… – я почувствовал, что запутался.

– Запутался, да? – участливо спросил Ви. – В такие моменты ты ощущаешь Его великую паутину.

– И что же делать?

– А ты не дёргайся, либо дёргайся уже так, чтобы наверняка вырваться.

Я решил, что сегодня от Ви толку уже не будет: его явно занесло в иные миры.

– Но как же искать девушку? – в безнадёге спросил я.

– Ну ты же на ферме работаешь. Вашим лучше знать.

– В смысле?

– В смысле, снимки папарацци тоже проходят отсев на ферме. Никто не будет запускать унылые фотки в оборот.

– А девушка может быть полностью нарисованой?

Ви покосился на фотографию.

– Я бы не удивился.

– Так ты ничему не удивляешься!

– Верно. За бесплатно я не удивляюсь ничему, – кивнул Ви и вдруг заговорил трезвым голосом. – Слушай, я прекрасно понимаю, за кого меня держат. За психа. При этом никто не задумывается, почему я себя так веду. А веду я себя сообразно времени. А время такое, что всё, что мы видим, мы видим глазами видеокамер. Все видеосъёмки обработаны компьютерами, все диалоги сыграны по сценарию. А что не сыграно, то перемонтировано. Кем? Корпорациями. Зачем? Ради прибыли. А когда зарабатывают корпорации? Когда зритель испытывает удивление, восторг, испуг, радость, умиление, что там ещё…

Ви защёлкал пальцами.

– Страх.

– Ну да, и страх тоже. Так почему ты хочешь, чтобы я удивлялся забесплатно? Корпорации превратили наше внимание в валюту. А я валюту бесплатно не раздаю.

Я не знал, что ещё спросить.

– Ви, ответь просто, ты веришь в бога?

– Только с похмелья.

После встречи с Ви я почувствовал себя поездом, сошедшим с рельсов. Впрочем, нет: я почувствовал себя поездом, который вдруг задумался: отчего он едет по рельсам, а не как-то иначе. И кто эти рельсы проложил? И куда они ведут? И кто переводит стрелки?

Рекламные щиты, поисковые подсказки, голоса автомобилей, мерцающие неоновые ценники, камеры видеонаблюдения, экраны. Мы уже привыкли к тому, что это единый разумный, говорящий с нами организм. Но я внезапно ощутил его вокруг себя. Кожей.

Виртуальный мир нависал над реальным, как густой туман, пришедший с моря на Лос-Анджелес. Этот туман породил и поглотил девушку с короткой стрижкой и ямочками на щеках. Этот туман скрывал от меня настоящее лицо Леонардо Дауни Старшего. Я хотел узнать правду – до зуда. Но как я мог с этим туманом воевать? Бить кулаками, хватать пальцами?

«Простите, вы не встречали такой милой девушки, белобрысой и с ямочками на щеках. Зачем? Да я вот тут подумал, жива ли она или её убил известный актёр…»

Ксанакс не решает проблем, но я решил подражать Ви: если мир накрыт туманом, то настала пора опустить голову в туман. По вечерам я запивал таблетку бокалом вина, открывал ноутбук и беспорядочно допрашивал поисковые системы на предмет личной жизни Лео, пока не ронял голову на клавиатуру.

На работе я привычными движениями водил мозги на выпас. А между делом совал нос, куда не следует, пытаясь найти в истории наших заказов снимки девушек Лео. Это было противно. Я искал иголку в стоге сена. В стоге недавно трахались. Ещё я предчувствовал, что найденная иголка воткнётся мне в палец.

И ещё я был под ксанаксом. Но к счастью, мозг умеет решать задачи без участия владельца.

На третий или четвёртый день мне приснился автомобиль со включенными противотуманными фарами.

А следующей ночью я проснулся с мыслью: «Если есть мозг, то должно быть и тело». Противотуманные фары освещают дорогу, потому что туман не касается земли, а нависает над ней. Точно. Земля. Если брат Леонардо не был выдумкой, то он должен быть похоронен. И если голливудские корпорации ещё не скупили Офис гражданских регистраций штата, то должен быть похоронен под своим именем. А если такой могилы не найдётся, то, возможно, найдётся могила девушки.

Подкупить смотрителя кладбища оказалось дешевле, чем я думал. Ещё я не ожидал такой готовности с его стороны. Он предложил мне изучить записи с камер видеонаблюдения: найти известного актёра на них – не проблема. Но я попросил объяснить мне, как найти могилу.

Искать пришлось минут двадцать. Я шагал по сыроватой земле сквозь реденький утренний туман. Имена на могилах – это печально. Но знаешь, что? Они не движутся и не уплывают, как имена в титрах. Я нашёл могилу брата Леонардо, прочитал его имя и закрыл глаза. Во мне боролись три чувства: обычное спокойствие, отупелое безразличие, вызванное ксанаксом, и стыд.

Стыдно было потому, что Леонардо говорил правду всё это время, но я ему не верил.

– Ну вот. Теперь вы убедились, – сказал кто-то позади меня.

Если бы не транквилизаторы, я бы подпрыгнул и бросился бежать. Но я только вздрогнул и вцепился пальцами во влажную ограду могилы. Это был голос Леонардо.