Депеш Мод

что приблизительно переводится так: «Прости меня мама, блудного сына, я уже далеко не тот, каким был тогда, во времена нашего беззаботного детства, злая центробежная сила наркомании и педерастии засосала меня в свои глубины, и жизнь моя — русская рулетка, без конца и начала. Но, — продолжает ведущий, очевидно, уже от себя, — я верю, мама,что мы ещё встретимся в нашем старом-добром Ольстере, и надаём вместе, — ты слышишь, мама? — обязательно вместе, надаём по заднице факин католическим оккупантам, намотаем их языки и гениталии на могучий маховик ирландской общественной мысли, как того желал наш несчастный отец — лупоглазый Бен, и как тому учил товарищ Троцкий Лев Давыдович, и как к этому призывал нас святой Дейв и непорочная дева — старая партизанская шлюха!» Ведущий делает паузу, очевидно, думает, не запустить ли ему ещё раз степана галябарду, гулять, так гулять, но наконец обламывается и говорит дальше: Уже сегодня, с дистанции стольких лет можно сказать, что творческая судьба коллектива сложилась наилучшим образом и что подобной музыкальной карьере можно только позавидовать — группа и дальше успешно гастролирует, выпускает время от времени новые альбомы, которые мгновенно оказываются на вершинах разнообразнейших хит-парадов, горемыка Дейв благополучно сидит на героине и слезать с него не собирается, да и зачем, дорогие радиослушатели, ему с него слезать? было бы у вас, — говорит ведущий, — столько бабла, вы бы тоже ни о чём, кроме героина, не думали. Сидели бы и втыкали, и срать хотели бы на кризис духовности и падение валового продукта, ибо нахрена тебе валовой продукт, если ты уже с утра заряженный и точно знаешь, что на вечер у тебя тоже что-то есть, сиди себе втыкай, ни о чём не думай, а тут ебошишься — ебошишься, гнёшь хребет на этих гандонов жирных, которые учат тебя, как тебе жить, наживаешь геморрой на их долбанном радио и ни единая сука не поблагодарит, одни мудаки вокруг, мудаки и придурки, текст, суки, нормально перевести не могут, сидят в своём траханном Лондоне, на своём, блядь, туманном альбионе и не могут нормально перевести текст про эту долбанную блондинку Мартин Гор, что за блондинка такая? трахал я таких блондинок, костюма нет нормального, в гости уже несколько лет не ходил, зубы, сука, гниют, а эта падла на героине, вместе со своей блондинкой, сука, ненавижу, падла, это была программа «Музыкальная тусовка» и я её ведущий хрррррр хрррррр, спасибо вам, уважаемые радиослушатели, что были в этот поздний час с нами и пусть вам всегда улыбается судьба.

А наш молодёжный канал продолжает свою работу и если вам есть что сказать, можете сделать это по телефону хррр хр хр.

— Записываю, — вдруг говорит Вася, — стоп: записываю.

Он действительно достаёт из кармана джинсов покусанную шариковую ручку и пишет себе на левой ладони номер. Зачем это тебе? говорю, перестань, тут и телефона, наверное, нет, как это нет? говорит Вася, встаёт и нетвёрдо направляется в сторону спальни, держа перед собой вытянутую левую ладонь, с записанным на ней номером. Дверь в спальню закрыта, но Вася начинает стучать, чего тебе? наконец отзывается оттуда наш друг, похоже мы их там от чего-то отвлекаем, мужик, дай телефон, кричит Вася, наш друг замолкает, очевидно думает, его ли это спрашивают, Вася дальше стучит, ну, мужик, кричит он, хватит трахаться, дай телефон, а мы и не трахаемся, быстро говорит наш друг, дверь немедленно открывается, из неё высовывается голая волосатая рука (вот, оно, думаю я, степан галябарда с нами), которая держит телефон, Вася на всякий случай просовывает в дверь свою левую руку с номером, так чтобы там и не сомневались, что телефон ему нужен, быстро забирает аппарат, за которым тянется длинный-длинный провод, двери сразу же закрываются, и Вася идёт назад, сейчас, — произносит, — я этому чёртовому ведущему позвоню, для чего? спрашиваю я, сейчас-сейчас, увидишь, Вася ставит аппарат на пол, и сверяясь с цифрами на левой руке, правой начинает накручивать диск, прижимая трубку ухом и говоря, сейчас-сейчас, я этому пидору

это были последнии новости, любезно переведённые и предоставленные нам нашей лондонской редакцией. А я предлагаю вам, уважаемые радиослушатели, сделать ещё одну музыкальную паузу, ага, — вдруг говорит ведущий, — у нас, кажется, телефонный звонок, послушаем кто это

всё скажу, алло, — говорит Вася, — алло

не спит так поздно. Говорите…

я этому пидору сейчас всё скажу, сейчас-сейчас

говорите-говорите вы в эфире

там кто-то есть, — растерянно протягивает Вася мне трубку

ну, ещё бы, — говорю

а кто это? — испуганно спрашивает Вася

пидор, — произношу, — которому ты всё хотел сказать. Так давай.

— Я слушаю вас, — несколько нервно говорит ведущий, он, видно замучился с такой работой, ну, да должен досидеть, деваться некуда.

— Алло, — говорит Вася на всякий случай.

— Вы в эфире, — произносит ведущий.

— Что? — не понимает Вася.

— Говорите-говорите.

— Что ему сказать? — шёпотом спрашивает меня Вася.

— Не знаю, — шепчу я. — Про музыку что-нибудь спроси.

— Про музыку?