Дэнс, дэнс, дэнс

Стиснув руль, я попробовал вспомнить какие-то примеры полной лажив той музыке, что звучала, когда подростком был я... Нэнси Синатра – вот уж было дерьмо!.. “Манкиз” – ничуть не лучше. Да у того же Элвиса можно найти целую кучу совершенно бездарных вещей... Еще было такое чудо света по имени Трини Лопес. От большинства завывалок Пэта Бунa во рту возникал привкус мыла. Фабиан, Бобби Райделл, Анетт... Ну и в самом конце списка, конечно же, “Херманз Хермитс”. Вот уж где полная катастрофа...

Название за названием, в голове мельтешили лажовыеанглийские банды. С волосами до задницы, в кретинских костюмах. Сколько я еще вспомню? “Ханикамз”, “Дэйв Кларк Файв”, “Джерри энд Писмэйкерз”, “Фредди энд Дримерз”... “Джефферсон Эйрплэйн” с голосами окоченевших трупов. Том Джонс – от одного имени по телу судороги. И с ним его тошнотворный двойник Энгельберт Хампердинк. И еще эта парочка – Херб Альперт и Тиффана Брасс: каждый мотивчик – как проигрыш для рекламы зубной пасты. Лицемеры Саймон с Гарфанклом. Неврастеники “Джексон Файв”...

Все, все то же самое.

Ничто не меняется. Всегда, всегда, всегда – порядок вещей на свете один и тот же. Ну, разве что номер у года другой, да новые лица взамен ушедших. Бестолковая музыка разового употребления существовала во все времена – и в будущем вряд ли исчезнет. Все эти “изменения” постоянны, как фазы старушки-Луны.

Очень долго я гнал машину, рассеянно думая про все это. По радио вдруг выдали “Роллинг Стоунз” – “Brown Sugar” 2. Я невольно улыбнулся. Это была добрая песня. “Как раз то, что надо”, – пронеслось в голове. “Brown Sugar”была суперхитом, кажется, в семьдесят первом... Я попробовал вспомнить точнее год, но не смог. Да и черт с ним, какая разница. Семьдесят первый или семьдесят второй – сегодня это уже не имеет никакого значения. Какой, вообще, смысл задумываться об этом всерьез?

Забравшись поглубже в горы, я съехал с трассы, отыскал подходящую рощицу и похоронил там кошку. Выкопал на опушке яму в метр глубиной, положил на дно Селедку в бумажном пакете – и засыпал землей. Прости, сказал я ей напоследок, но на большее нам с тобой рассчитывать не приходится. Все время, пока я рыл яму, неподалеку пела какая-то птица. Высоко и протяжно, точно играла на флейте.

Заровняв могилку, я спрятал лопату в багажник и вырулил обратно на шоссе. Затем опять включил радио – и погнал машину в сторону Токио.

Ни о чем не думалось. Я просто слушал музыку – и все.

Сперва играли Род Стюарт и “Дж. Гайлз Бэнд”. Потом ведущий объявил “кое-что из олдиз”. Оказалось – Рэй Чарльз, “Born to Lose”.Очень грустная песня. “Я рожден для потерь, – пел старина Чарльз, – и теперь я теряю тебя”... Мне вдруг и правда стало смертельно грустно. Прямо чуть слезы не выступили. Иногда так бывает со мной. Какая-то случайность ни с того ни с сего задевает самую тонкую струнку души... Я выключил радио, остановился у ближайшей заправки, зашел в ресторанчик и заказал овощных сэндвичей с кофе. Потом в туалете долго отмывал перепачканные землей руки. Из трех сэндвичей я съел лишь один, зато выпил две чашки кофе.

Как там моя Селедка, подумал я. Там, в яме, наверное, темно – хоть глаз выколи, подумал я. И вспомнил, как комья земли ударялись о бумажный пакет... Что делать, подруга. Такой финал – самый подходящий для нас. И для тебя, и для меня.

Целый час я просидел в ресторане, упершись взглядом в тарелку с сэндвичами. Ровно через час подошла официантка в фиолетовой юбке и вышколенно-вежливо осведомилась, можно ли забрать тарелку. Я молча кивнул.

Ну что, сказал я себе наконец.

Пора возвращаться в мир.

3.

В таком гигантском муравейнике, как наше Общество Развитого Капитализма, найти работу, в принципе, не очень сложно. Если, конечно, не слишком привередничать насчет ее рода и содержания.

В конторе, которой я раньше заведовал, мы постоянно редактировали тексты; кроме того, часто приходилось пописывать самому. И в бизнесе этом у меня еще оставались какие-то связи. Так что подрядиться куда-нибудь журналистом-внештатником, чтобы только покрыть расходы на жизнь, для меня труда не составляло. Не говоря о том, что жизнь моя вообще-то и не требует особых житейских расходов.