Денежный семестр

«Рассвет» — название кинотеатра, в котором после выхода на пенсию стала работать моя мама. До этого была учителем, а теперь преобразилась в контролера. Поскольку в нашем районе не слишком много культурных точек, да и вообще мест, где можно потусоваться, кинотеатр издавна облюбовала… ну, если не шпана, то нечто схожее. Они толкутся в вестибюле, иной раз смотрят кино или едят в буфете. Некоторые провели так отрочество, отслужили в армии и вернулись, теперь уже реже, но все-таки регулярно продолжая посещать свою альма-матер. Их-то мы и называем «детьми „Рассвета“».

— Неплохой парень, — продолжала мама, — от шпаны отошел, работает паркетчиком. Иногда приходит специально, чтобы поделиться со мной своими проблемами. Но, конечно, такой… несколько малоразвитый. Возможно даже, слегка дефективный.

— И какое этот дефективный имеет отношение ко мне?

— Я же сказала — слегка, — возмутилась мама. — Ну, он мне сегодня говорит, мол, встречаю вас иногда с дочерью, да стесняюсь подойти. Потому что очень уж она у вас строгая. Два года, говорит, ищу ее на всех дискотеках и никак не встречу.

— Немудрено, — прокомментировала я. — Возрасту меня не тот, чтобы по дискотекам шастать.

— Не перебивай! При чем тут возраст? Факт тот, что два года он думал и придумал. Целый час со мной разговаривал! Уверяет, что ему пришла пора жениться и какая-нибудь финтифлюшка ему не подойдет.

Я обрадовалась:

— Он что, к тебе посватался?

— Ему двадцать один год, — неодобрительно заметила мама.

— Ну и что! Ты же сама сказала — при чем тут возраст.

Мама вышла из терпения:

— С тобой святой не выдержит! Он посватался к тебе. Через меня.

— И что ты ему ответила? — осторожно осведомилась я.

Мама покаянно опустила голову:

— Да я как-то решила… ты у меня теперь кандидат наук, а он и школы-то не закончил… зачем, думаю, он нам нужен?

У меня отлегло от сердца. Малоразвитый, зато не в меру юный поклонник не вызвал у меня энтузиазма.

— Молодец! — похвалила я.

— Да? — обрадовалась мама. — А я боялась, ты будешь ругаться. В общем, сперва я ему призналась, что ты его несколько старше. Он отвечает, что это ничего. Тогда я рассказала ему, какая у тебя зарплата.

— А он? — хмыкнула я. — Его не увезли с инфарктом?

— Нет. Пожалел тебя и сказал, что прокормит. У него зарплата ровно в десять раз больше. Это если не считать халтур.

Человек, пожелавший меня прокормить, не мог не вызвать сочувствия, и я тут же уточнила:

— Надеюсь, ты вела себя с ним культурно? Не обижала?

— Нет, разумеется. Я стала думать, чем бы еще его поделикатнее отпугнуть. И сообщила, что ты часто ходишь в Мариинский театр. Он аж в лице переменился!

— Да? — удивилась я.

— Да. Молчал, молчал, потом спрашивает: «Часто — это сколько раз в год?» Я говорю: «Четыре раза в неделю».

— Ты на меня наговариваешь! — возмутилась я. — Вовсе не четыре в неделю, а один.

Мама задумчиво принялась загибать пальцы. Я поспешила внести ясность:

— Маша недавно подсчитала, что за год мы были в Мариинке пятьдесят с чем-то раз. Это в среднем получается раз в неделю. Просто иногда любимые исполнители танцуют чаще, иногда реже. А летом театр и вовсе закрыт.

— Ну неважно, — вернулась к теме мама. — Короче, жених твой помолчал, потом снова спрашивает: «А зачем она в театр-то ходит?» «Нравится», — говорю. А он, чуть не плача, отвечает: «Я вот один раз был в каком-то театре и не понимаю — что там второй-то раз делать?» В общем, решил, что будет пускать тебя в театр раз в месяц. А если тебя это не устраивает, он женится на ком-нибудь другом.

— Слава богу! Тем лучше для нас обоих.

— Так-то оно так… — протянула мама. — Да только раз мужчин это радикально отпугивает… может, не стоило тебе сразу огорошивать Лешу? Ты бы как-нибудь постепенно…

Я живо представила себе, как постепенно, по слову в день, выдавливаю: «Я… хожу… в… театр». Эта мысль меня развеселила, и я отправилась спать.

Следующее утро несколько поубавило мне веселости. Дело в том, что мою станцию метро закрыли на вход. Последние годы у нас подобное происходит постоянно — в связи с ремонтом эскалатора, длящимся обычно по полгода. Но поскольку на моей станции эскалатор отсутствовал, подобного коварства я не ожидала.

В результате пришлось ехать вкруговую. Разумеется, не мне одной. Весь район ввалился в несчастный троллейбус, и, когда я вылезла на свет Божий, оказалось, что мне оторвали не только пуговицу от пальто, но и крючок от юбки. Поэтому всю дорогу я жутко волновалась, как бы мне юбку не потерять.

Слава богу, до работы я добралась без новых утрат. Выяснилось, что ни у кого на кафедре нет ни иголки, ни булавки. Я вновь принялась нервничать. В нашем институте сплошные мальчики, а я, честно говоря, еще не настолько развилась, чтобы заниматься стриптизом. Хотя на психологии нас уверяли, что главное в работе преподавателя — не обучить материалу, а продемонстрировать нечто нестандартное и интересное всем без исключения. Я-то, дура, еще размышляла, что бы это могло быть в применении к математике, и решила, что к моей специальности сей метод неприложим.