Денежный семестр

Все это было бы даже любопытно, если б не два минуса. Музыка Глинки и текст Розена. Они удивительно мешали. С текстом несколько легче — дикция певцов исключала возможность разобрать слова. Я, правда, довольно хорошо их помнила, однако изо всех сил старалась выбросить из головы.

С музыкой подобный номер не прошел — уж больно хороша. Оставался выбор — закрыть глаза или заткнуть уши. Совместить видео- и звукоряд было невозможно. Но я с непонятным упрямством продолжала пялиться, надеясь, что рано или поздно дозрею до гениальной концепции авторов спектакля.

Маша в последнем антракте жестко потребовала, чтобы я зрела не поздно, а рано. Действительно, было уже полдвенадцатого, а вход в метро заканчивается в двенадцать двадцать (и от театра до метро — четверть часа езды). Антракт же, по загадочному закону Мариинки, все тянулся и тянулся сверх положенного.

Я пожалела артистов хора. Я-то могу сбежать, а им, говорят, частенько приходится ночевать прямо на рабочем месте.

И все-таки упорство победило. Когда в финале хлыщевато одетые мужчины выстроились рядами и, заглядывая в папки и стараясь по мере сил лишить музыку торжественности, запели «Славься!», до меня наконец дошло. А дурак был этот Иван Сусанин! Показал бы полякам дорогу, получил денежки и зажил без забот. И Глинка с Розеном тоже умом не отличались. Нашли кем восхищаться — человеком, не понимающим собственной выгоды. Вот у режиссера с расстановкой приоритетов все в порядке, и в некотором смысле я его даже понимала. Дело в том, что материальный вопрос неожиданно встал передо мной с невиданной ранее остротой.

Мне коварно не выплатили аванс. Причина вроде бы уважительная — нас перевели на магнитные карты. Приходишь в кассу, а тебе вместо денег суют бланк. Ты его заполняешь и узнаешь, что через месяц тебе выдадут карточку, на которой якобы поджидает зарплата. Не будем говорить о том, что сам факт обладания магнитной картой — очередным достижением цивилизации — меня не радовал. Достижение меня невзлюбит и наверняка примется обижать. Сколько я приручала карточку для прохода в метро — уму непостижимо, и все равно иногда она взбрыкивает…

Но хуже было другое. После летнего отдыха я была в долгах, как в шелках, и буквально считала дни до получки. И вот теперь велят терпеть месяц. Утешало лишь то, что в данный момент я все-таки не работала, а училась. Я уже упоминала о том, что меня послали на ФПК — факультет повышения квалификации. Учиться, ничего за это не получая, не столь горестно, как в той же ситуации работать. Тем не менее скоро мне предстояло изведать оба удовольствия одновременно — ведь я в целях обогащения согласилась с середины октября замещать коллегу. Хотя нет. К тому моменту мы получим карточки, и проблема разрешится.

Впрочем, сейчас еще стоял сентябрь, и я, допечатав диссертацию, не без опасений отправилась на ФПК Опасения были вызваны моим двухнедельным опозданием, а опоздание тем, что я решила сперва доконать сизис и лишь потом приступить к учебе.

Я ехала в метро, размышляя о том, заругают ли меня строгие преподаватели, как вдруг услышала приятный голос:

— Извините, вы случайно едете не на ФПК университета?..

— Да, — опешив, ответила я симпатичной женщине лет сорока пяти, смотрящей на меня с искренним интересом.

— А вы знаете дорогу?

— Да, — все столь же ошарашенная, кивнула я. Я явно видела эту женщину впервые.

— Вот и замечательно, — улыбнулась она. — А то я две недели проболела и еще ни разу не была на занятиях. А адрес куда-то сунула, а куда, не помню.

Я внимательно оглядела себя. Нет, ничего такого на мне нет. Из сумки вовсе не торчит листок с надписью «ФПК», и в петлицу пиджака вдет бархатный цветочек, а не список предлагаемых нам дисциплин. Я не выдержала:

— Скажите, а почему вы решили, что я еду именно туда? В метро ведь полно народу.

— Не знаю. Я вас заметила и сразу поняла, куда вы едете. Ну, это было как-то несомненно…

— Наверное, у меня вид человека, нуждающегося в срочном повышении квалификации, — догадалась я.

Мы засмеялись.

— Меня зовут Даша, — представилась незнакомка. — Я преподаю в медицинском русский язык для иностранцев. А вы, значит, математик? Я так и думала. А вот любопытно, кто по специальности этот бородач?

— Какой бородач? — не поняла я.

— А вон, на другом конце вагона. Я сразу заметила, что он за вами следит. Наверняка догадался, что вы на ФПК, и, как я, тоже забыл адрес. А обратиться стесняется. Вдруг вы решите, что это вульгарное приставание…

— Даша, — возразила я, — я еще могу поверить, что вы в приступе женской интуиции опознали во мне коллегу. Но какой-то бородач в придачу — это слишком. Он наверняка едет по своим делам, и до меня ему нет никакого дела.

— Возможно, он и не коллега, — не стала настаивать Даша. — Но вами интересуется. Это точно. Кстати, он довольно привлекательный. Давайте я вас познакомлю.

И не успела я воспротивиться, как Даша отправилась на другой конец вагона, где и впрямь торчал некто с бородой. Лица я не разглядела. Я близорукая, а очки надеваю лишь в театре, и то когда уже выключен свет. У каждого свои предрассудки.