Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну

В сравнении с ним генерал Гонзалес де Линаре казался совсем маленьким. Он был командиром всех французских войск, действовавших в Тонкине, северной части Вьетнама. Вполголоса его называли “мэром Гиа — Лам”, потому что по ту сторону грязной реки, на другой стороне моста Доме, он подобрал себе любовницу — дочку одного китайского чиновника. Ее папаша делился с ухажером своей доченьки доходами, источник которых очень сложно было определить, но в основном это были деньги, выделяемые французами на строительство военного аэродрома, в распределении которых незаметно участвовал Линаре. Маленькая, тоненькая, сильно накрашенная китаянка проводила генерала только до входа во дворец губернатора, потому что внутри ее присутствие было нежелательным. У французских генералов возникали проблемы, если в свете становилось известным об их любовницах из числа аборигенок. Китаянку это не особенно огорчало. Для нее Гонзалес де Линаре был одним из уже не очень аппетитных колониальных французов, с помощью которого ее семья зарабатывала богатство. Когда это богатство достигнет пятизначной цифры, оно будет сразу же переведено во французский банк, в Париж. Любовь здесь — это бизнес, не больше. Один дает, другой платит. Подруги знали от любовницы командующего войсками в Тонкине, что он неотесанный, у него плохо пахнет изо рта, что он много пьет и громко пукает во время секса. Ну да, он скоро вернется во Францию, а пока можно воспользоваться всеми вытекающими из знакомства с ним преимуществами.

Как только Линаре прошел мимо начальника караула и вошел в зал, как Гастон — шут потянул за железную решетку ворот снаружи, где любовница генерала еще стояла у машины, которая должна была отвезти ее назад в Гиа — Лам, и повторил с ней свой коронный номер. Он вытянулся перед дамой, которая не дотягивалась ему даже до груди и приложил ладонь к кепи: — Мадам, могу я вас попросить показать мне вашу драгоценную попку, чтобы я смог убедиться, не Дунг ли вы?

Он сказал это на почти превосходном вьетнамском языке, и с таким серьезным видом, что это абсурдное желание не могло не вызвать смех. Китаянка это так и поняла. Она прыснула, но сразу же прикрыла рот своей маленькой наманикюренной ручкой и стала серьезной.

— Что вы хотите? — угрожающе спросила она, на плохом французском, хотя сама все прекрасно поняла.

Гастон Жанвилль повторил свою просьбу, серьезно, учтивыми словами, но так громко, что каждый человек по дороге к дворцу ее слышал и тут же начинал хохотать. Жанвилль, казалось, не замечал этого: его лицо продолжало оставаться убийственно серьезным. Кукольное личико китаянки, наоборот, за секунду превратилось в полную ненависти маску. И от ее визга начальник караула, как будто укушенный болотной змеей, на всех парах понесся к воротам.

— Но мадам, — как раз продолжал объяснять Гастон, — не злитесь на меня. Я контролирую задницы всех проституток в Ханое, не только вашу. Речь идет о счастье всей моей жизни! Только по шраму от обезьяньего укуса я могу узнать мою Дунг. Вы должны знать, мы делали это все время так, что этот шрам всегда был у меня перед глазами. Ей так больше всего нравилось. Ваше лицо, ну, тут может сбить с толку косметика…

Дальше он не успел продолжить. Лейтенант взял его за руку и решительно оттащил в сторону, одновременно показав жестом портье “Метрополя” — вызовите машину!

— Гастон, — обратился он к Жанвиллю, — от тебя снова одни неприятности! Он по опыту знал, что упреки на капитана не действуют. Тут помогала лишь терпеливая беседа. Потому он объяснял ему: — Но это не она, приятель! Эту я знаю, ее задница гладкая, как отполированный приклад винтовки. Ты ошибся. Ты вызываешь тут раздражение, а ведь ты французский офицер, разве не так?

Китаянка еще раз покачала своим маленьким кулачком, садясь, к облегчению лейтенанта, в машину своего любовника, которая тут же уехала. И тут Гастон Жанвилль удивленно вдруг спросил лейтенанта: — Из-за меня были неприятности? Я этого не хотел! Как это произошло? Я ничего не помню…

— Видишь всех этих ухмыляющихся людей?

— Ты хочешь сказать, что они все насмехаются надо мной? — Жанвилль казался уже совсем трезвомыслящим.

Начальнику караула показалось, что в этот момент у Гастона — шута снова началась фаза ясного рассудка. Потому он прошептал: — Да, они ухмыляются из-за тебя, потому что ты только что хотел увидеть задницу подстилки Линаре! Дружище, прошу тебя, исчезни!

— О Боже, — пробормотал Жанвилль. — он же посадит меня под арест.

— Нет. Ты герой, к тому же юродивый. Вот приехала машина, она отвезет тебя в лазарет. Сделай мне одолжение — отправляйся туда и оставайся там!

Это был санитарный автомобиль, который вызвал портье “Метрополя”. Его бригада знала Гастона. Без проволочек они взяли его и погрузили в машину. Тут водитель сказал Гастону, что в лазарете его ждет его старый товарищ комендант Прюнелль, на партию в ежедневную игру в “очко”, и карты для игры уже перетасованы.