День триффидов. Мутант–59

– Сейчас узнаете. Под номером три – стандартный питательный бульон, я капнул туда из колбы номер один нестерилизованной взвеси. Номер четыре – тот же бульон, но добавленная взвесь стерилизована. Теперь взгляните…

Он поднял штатив к свету. В первых двух колбах жидкость была чуть желтоватой, в третьей она приобрела мутно-коричневый цвет и покрылась тонким слоем пены.

Содержимое четвертой колбы оказалось коричневатым, но совершенно прозрачным.

– Вы запомнили, номер три – добавка нестерилизованная, номер четыре – стерилизованная, так?

– Так.

– Сами видите, взвесь в колбе номер три проявляет тенденцию к росту.

– Просто эксперимент не был чистым. Вместе со своими образцами Джеррард неизбежно прихватил множество самых разнообразных бактерий. Расти может буквально любой из сотен видов.

– Хорошо, допустим.

Бьюкен снова подошел к термостату и вытащил стопку круглых чашек Петри. Чашки напоминали пепельницы с плотно притертыми крышками, под которыми прятались кусочки окрашенного желе. Бьюкен расставил их перед собой рядком. Каждая крышка была помечена красным стеклографом.

– Вы, разумеется, правы. Поэтому я подготовил еще и эти чашки. Умения у меня, правда, поубавилось – ничего не попишешь, с университетских времен много воды утекло…

Бьюкен приподнял крышечку с первой чашки. Всмотревшись, Скэнлон сумел различить десятки крохотных округлых колоний. Колонии были всевозможных видов, размеров и цветов.

– Сюда я пересеял первоначальную культуру, – продолжал Бьюкен. – Перед вами по крайней мере четыре типа колоний. – Он показал их платиновой петелькой, заплавленной в торец стеклянного стерженька. – Это полибактерии, это, видимо, стафилококки, эти похожи на дифтерийные палочки, а вот эти, – он помедлил, – эти представляют интерес…

– А что я вам говорю, – упорствовал Скэнлон. – Из первоначального препарата получился чуть не весь микробиологический спектр.

– Именно так, но пересев для того и делается, чтобы разделить бактерии по типам. А раз это удалось, то остается взять частичку каждой колонии и идентифицировать ее на предметном стекле под микроскопом.

– Что, просто на глаз?

– Вовсе нет. Окрашивая культуру по Граму, используя разные избирательные методы и питательные среды – вообще-то это настоящая головоломка, но в конце концов можно отождествить каждый вид с абсолютной точностью!

– Он пришел в возбуждение, описывать проведенное расследование было для него удовольствием. – Взгляните, я покажу вам. Мне удалось выделить вот эту колонию… –

Он вынул из ряда одну из чашек – на слое желе виднелась кучка сморщенных поблескивающих дисков. – Вот они, те, за кем я охотился…

– Старина, время очень позднее, я теряю нить…

– Погодите, сейчас все поймете. Присмотритесь повнимательнее – по краям колонии идут как бы высохшие крапинки…

– Ну и что?

– А то, что нашим маленьким друзьям вовсе не нравится та среда, на которую их поместили. Среда эта –

кровяной агар.

– Им не нравится кровяная среда?

– Разным микробам нравится разная пища, только и всего. Как бы то ни было, я идентифицировал все колонии, кроме этой единственной – она не желала расти ни на одной из общеупотребительных сред: ни на чистом, ни на кровяном агаре, ни на среде Макконочи и ни на какой другой…

– И что же дальше?

– Я составил среду по собственному рецепту.

Бьюкен опять направился к термостату и достал оттуда большой лабораторный стакан, внутри которого стояла толстая коническая колба, заткнутая ватой. Верх стакана был запечатан металлической фольгой. Медленно, осторожно Бьюкен опустил все это на стол, поближе к свету.

Скэнлон замер в изумлении. Между краем колбы и ватой образовался шевелящийся ободок пены; она вздувалась, лениво сползала по внешней поверхности конуса и растекалась лужицей по дну стакана.

– Боже, что за рецепт вы выбрали?

Прежде чем ответить, Бьюкен помолчал.

– Я измельчил немного дегрона и растер его в пасту, добавив некоторые соли и аминокислоты, главным образом тирозин…

– Черт знает что! Этому должно быть какое-то иное объяснение.

– Например?

– Ну, – замялся Скэнлон, отчаянно пытаясь удержаться в рамках логики и в то же время обойти очевидное. – Хорошо, вы вырастили бактерии, одним из них нравится кровь, другим сахар…

– Скэнлон, когда необходимы доказательства, ставят решающий эксперимент. Если в каком-то случае – в клинической практике, скажем, – возникло подозрение, что возбудитель болезни – микроб, надо вырастить его чистую культуру на здоровой ткани, взятой у пациента. В данном случае больна пластмасса. Ладно, ладно, вы мне не верите, но это так. Я взял капельку вон той дряни из пробирки и поместил эту капельку на здоровую пластмассу. – Бьюкен открыл последнюю из чашек Петри. – Вот, полюбуйтесь. –

И он указал на поверхность геля в чашке. Она была вся облеплена сырой клейкой пеной. – На сей раз я использовал просто кусочки дегрона и даже самый обычный полистирол. Взгляните, что с ними сталось, – все видно и невооруженным глазом…

– Но с чего вы решили, что это бактерии? Разве не может это быть каким-то химикатом… каким-то веществом, которое вы нечаянно перенесли?..