День позора. Второй Перл-Харбор

К этому времени крен «Канберы» достиг 15 градусов, и никто не мог сказать, сколько еще корабль продержится на воде. Уэлш считал, что в их распоряжении, возможно, всего несколько минут. Макмагон также понимал, что корабль обречен. Информация стекалась к нему в Центральный пост и передавалась на мостик по переговорной трубе. Группы борьбы за живучесть докладывали одну плохую новость за другой:

– Тяжелый снаряд попал в барбет орудия «А», полностью выведя его из строя.

– Попадание тяжелого снаряда в помещение команды торпедистов, есть убитые.

– Два попадания в подпалубное отделение.

– Один снаряд разрушил камбуз машинной команды.

– Один снаряд попал в штабное помещение и еще один – в носовую часть ходового мостика с левого борта, убив большую часть находившихся там людей.

– Торпеда попала в правый борт в районе 127-го шпангоута между двумя котельными отделениями.

– Один снаряд разрушил кают-компанию старшин и смежное вентиляторное отделение.

Из одного этого перечня старпому стало ясно, что корабль вряд ли переживет эту ночь. Он дал приказ слить топливо из цистерн и выстрелить оставшиеся торпеды. Все погреба боеприпасов были затоплены, раненые собраны на верхней палубе. Оба катера и все уцелевшие шлюпки приготовлены к спуску. На катера грузили офицеров и матросов с тяжелыми ранениями.

Из уже переполненной носовой перевязочной начали эвакуацию людей, в первую очередь – неспособных передвигаться самостоятельно.

Одним из них был семнадцатилетний кочегар Рэй Бойс. Шрапнель вырвала у него половину грудной клетки. Доктор Даунвард, вернувшись с мостика, перебинтовал ему грудь, подложив целлофановую прокладку.

Для всех медиков положение молодого кочегара представлялось безнадежным, но Бойс находился в сознании, иногда даже улыбался.

Во время внезапной атаки Бойс мирно спал, устроившись на верхней палубе под мостиком. При первом же сигнале тревоги он побежал за своим спасательным жилетом. Он числился больным при корабельном лазарете, а его спасательный жилет находился в кубрике. Когда Бойс спускался вниз по трапу, его настиг осколок восьмидюймового снаряда с японского крейсера «Чокай».

Другой кочегар, девятнадцатилетний Джордж Ятис, был направлен с каким-то поручением к доктору Даунварду, но в этот момент раздался грохот взрыва снаряда. После взрыва оглушенный Ятис поднялся на ноги и с удивлением увидел на палубе чью-то оторванную руку. Он закричал:

«Смотрите! Чья-то оторванная рука!»

Джон Каугли – один из корабельных коков, сбитый с ног тем же взрывом, приглядевшись, крикнул Ятису:

«Ради Христа, ложись на палубу и лежи спокойно! Это твоя рука!»

Старшина Джон Чипман, корабельный плотник, бежал на свой боевой пост, когда раздался взрыв торпеды. Силой взрыва старшину сбило с ног, швырнуло в проход и прокатило до первого препятствия, которым оказалась дверь его плотницкой. Придя в себя, Чипман подключился к поиску раненых, помогая санитарам.

Санитары, одетые в белые халаты, с укрепленными на лбу электрическими фонариками, наподобие шахтерских, проверяли все закоулки крейсера, поднимаясь и спускаясь по бесчисленным искореженным трапам, обшаривали коридоры и проходы, наполненные густым ядовитым дымом.

При свете полыхающих пожаров их белые халаты казались багрово-красными. Находя раненых, они оказывали им первую помощь и старались перенести их в более безопасное место…

Электрики налаживали аварийное освещение во всех внутренних помещениях корабля. Механики и машинисты самоотверженно пытались остановить поступление воды в разрушенные взрывом помещения. Скользя по залитым маслом и мазутом металлическим настилам и полам, полуослепленные валившим отовсюду дымом, с трудом удерживаясь на ногах на накренившихся палубах, работая по пояс в черной от мазута воде, они пытались хотя бы приостановить наступление злобно шипящей забортной воды, чтобы выиграть время для снятия с крейсера раненых и уцелевших.

В снарядном погребе башни «X» слышали сигналы тревоги и почувствовали взрыв торпеды, попавшей в правый борт крейсера. Главный старшина Гарольд Муррей, переживший эту страшную ночь, позднее вспоминал:

«Мы ждали сообщения, что наша «Канбера» вступила в бой. Но никаких приказов не поступало. Только что-то громыхало наверху, началась какая-то странная вибрация корпуса, слышался шум, похожий на глухие взрывы…

Потом мы увидели, что наш полузатопленный крейсер начал крениться. Нам показалось, что машины корабля перестали работать. Мы чувствовали себя как крысы в глухой западне.

До нас доносились глухие удары, мы ощущали содрогания корабля, как бывает, когда в корабль попадают снаряды… после долгого мучительного ожидания мы, наконец, услышали голос старшины Хоппера:

«Эй! Внизу! Все наверх!»

Мы с небывалой скоростью выполнили эту команду. Задраили за собой люк, а затем, по приказу офицера из группы борьбы за живучесть затопили свой погреб…