День пиротехника

— Тогда везём его к нам, в Первомайский. Посидит в клетке до вытрезвления, потом побеседуем. Главное — здешним сказать, что отправили его в УР области, пусть ищут до посинения.

— Незаконно. Но правильно! — заключил Сазонов.

Само собой, в комплекте к Коляну запросился Майсевич. Находиться в Лепеле в ближайшие сутки ему не улыбалось. Дежурная сумка у него всегда была наготове.

⁂

Словесное описание Игоря «весь в коже и на понтах» соответствовало экстерьеру подозреваемого на все сто. Снимок Коляна отправился на смартфон Инге — не вращался ли возле Бекетова этот субъект. Ответ пришёл незамедлительно: был в офисе в начале лета, Евгений Михайлович его выставил.

Лёха выдвинул стул для Коляна на середину комнаты, подальше от своего стола, приоткрыл форточку. Всё равно воняло.

Несмотря на запах и некондиционный внешний вид, Семёнов уже часам к четырём был вполне бодр, только часто просил воду. Здоровый организм быстро переработал этиловый спирт.

Крупный мужчина, ростом ниже Лёхи, но плечистый, с наметившимся пивным животиком. Голова сидела на плечах практически без посредничества шеи. Невысокий лоб под коротко стриженными волосами морщился при каждом резком звуке. Глубоко утопленные глаза с неприязнью смотрели на оперов.

Саня и Василий заняли позицию позади допрашиваемого. Сазонов выбрал себе место в углу, наблюдая задержанного в профиль. Лёха включил компьютер и принялся колотить по клавиатуре.

— Николай Семёнович Семёнов. Год рождения?

— Восемьдесят седьмой. А с какого перепугу я здесь?

— Сейчас узнаете. Место рождения?

— Ну… Лепель.

— Город Лепель Минской области, — сам себе продиктовал Лёха и торжественно провозгласил предупреждение об уголовной ответственности свидетеля о даче заведомо ложных показаний и уклонении от дачи показаний.

— Свиде-е-етеля? — мутно протянул Семёнов. — Так какого лешего меня тянули, как урку? И вообще, где я?

— Уголовный розыск криминальной милиции города Минска. А привезли вас потому, что в Лепеле вы были в свинском состоянии и не могли дать показания…

— И чо? — перебил тот. По мере укрепления уверенности, что он только свидетель, и у сыщиков нет против него доказательств в каком-либо преступлении, Колян начал наглеть на глазах. — Праздники были. Имею право, мать вашу, чтоб тебя…

— Поговори, пока зубы на месте, — вмешался Саня. — Тут тебе не у нас.

— А мне до лампочки! — дыхнул на него перегаром Семёнов. — У батьки вчера зам из областной мусарни в сауне парился. И областной прокурор. Порвут твой легавый задник на почтовые марки.

— И выведут тебя из этих стен под белы рученьки? — ухмыльнулся Саня. — Особо не рассчитывай.

— Лейтенант Майсевич! — официальным тоном прервал его Лёха. — Позвольте мне продолжить. Спасибо. Свидетель! Расследуемое нами уголовное дело находится на контроле в Совете Безопасности РБ, и ваши банные посиделки ни на что не влияют.

— А если я вас всех пошлю?

— Тоже вариант. Я вас предупредил об ответственности за отказ от дачи показаний? Предупредил. Семёнов, я сейчас включу запись, и вы ещё раз повторите свой отказ. Или просто молчите после моих вопросов, о’кей? Проведёте ночь в камере, и это будет самая незабываемая ночь в вашей жизни.

Глаза задержанного под опущенными бровями забегали. Лёха наблюдал за мимикой не то свидетеля, не то подозреваемого — это очень тонкая грань, и прикидывал, как далеко распространяется юридическая безграмотность Семёнова.

Именно этой безграмотностью опер беззастенчиво и противозаконно спекулировал. Вроде бы все знают первую и главную заповедь поведения на допросе: не колись! Лучше вообще молчи! Нет, вступают в разговоры, запутываются, в итоге сами себя сдают… «Всё расскажи, и тебе ничего не будет», — эта старая, как само сыскное дело, ложь стоила тюрьмы миллионам злодеев, имевшим отличные шансы выйти сухими из воды, лишь держа язык за зубами.

— Ну, и что вам надо? — Колян сделал первый шаг в роковую сторону.

— Вы знакомы с этим человеком.

Лёха развернул к нему монитор с крупным изображением Бекетова.

— Не-а.

— Подумайте хорошо. У меня есть свидетель, что вы встречались с ним в его кабинете в июне прошлого года.

— Не-е. А-а-а… Ну да. Это ж он, Юлькин хахаль.

— Как вы выразились, «Юлька» — это погибшая Юлия Денисовна Старосельцева.

Лёха вывел на монитор её фото, благо в период конкурсов «мисок» покойница выложила в интернете их множество — выбирай на любой вкус. На фотографиях, конечно, девушка выглядела сексуально, но нашлась среди них и строгая, где погибшая глядела прокурорским неподкупным взглядом. Сейчас этот застывший взгляд буравил неудавшегося ухажёра.

— Она… Да… — выдавив из себя два слова, Колян потянулся к стакану с водой.

— О чём вы говорили с Бекетовым?

— Урод он. Зарядил Юльке ребёнка и выгнал в шею.