Демоны обмана

Так что нынешним исследователям пришлось начинать почти с нуля, руководствуясь лишь некоторыми подсказками да косвенными ссылками. В том, что странные устройства внутри каменных тумб являются спаренными центрами всех временных и пространственных настроек, было понятно, а вот как ими правильно пользоваться и в чем там заключаются остальные закономерности и сюрпризы, пришлось отыскивать методом проб и ошибок. Причем ошибок чуть ли не роковых.

Внутри каждого каменного постамента, которые называли также алтарями, на глубине около полуметра находился комплект вещей, весьма напоминающих некое часовое табло. Смотрелось оно поначалу и нелогично, и непонятно: большая связка бананов, пронизанных во всех направлениях тонкими спицами. Бананов насчитывалось двадцать две штучки, спиц – шестнадцать. Плюс на каждом банане по какому-то камешку. Причем все камешки одного розового цвета, но находятся в разном месте длины банана. Хотя большинство на кончиках расходящихся вершин. Каждый камешек можно было передвигать щупальцем силы, как и каждой спицей пронзать всю конструкцию на определенную глубину. Плюс еще слегка менять угол наклона самих бананов.

Для удобства Семен еще при первом осмотре назвал устройство регулировки микшерами, хотя в мемуарах его далекого предшественника употреблялось совсем иное слово, заковыристое и труднопроизносимое.

Чтобы заглянуть в камень, да еще и орудовать в нем силой, требовались умения шабена не ниже шестьдесят шестого уровня, для чего, в сущности, и был приглашен из Мрака старый, проверенный приятель Эмиль Зидан. Он священнодействовал возле одной каменной тумбы, а иномирец – возле другой. И делать все передвижения следовало только синхронно, с одним и тем же усилием. Хорошо, что можно было пользоваться голосом и координировать свои действия. Ну а трияса Люссия всеми доступными ей средствами пыталась рассмотреть в «оке» так желаемое замедление картинок. И основная задержка в экспериментах происходила именно из-за наблюдателя.

Ведь для просмотра следовало чуть наклониться над озерцом, ввести себя в некий транс и только потом вглядываться в бездонную глубину чернеющей, как зеркало в преисподнюю, жидкости. Лейт и Геберт с двух сторон страховали демонессу, потому что следовало опасаться случайного падения в чашу. Запрета на подобное деяние в мемуарах не было, но и ни разу «минус седьмой» не упомянул, что можно притрагиваться к поверхности артефакта или что-то туда бросить, кроме как в случае самой телепортации в иной мир. Значит, лучше не рисковать и внимательно следить, чтобы вошедшая в транс графиня Фаурсе не свалилась в чашу. Для этого минимальных сил полусотников вполне хватало, а сами они просто сидели по сторонам, скорее чуть ли не спиной к «оку».

Так вот как раз во время транса и нельзя было переключать микшер в иное положение: наблюдательница сразу теряла сознание от ударяющего в мозг кавардака информации.

– Ну да, – бормотал Семен во время второго такого обморока. – Никакое сознание такого всплеска не выдержит. Фактически в момент подвижек микшеров происходит некая перезагрузка всего артефакта… Вот сознание и меркнет от обилия картинок…

На что Лейт предложил:

– Ваше сиятельство, так, может, я попробую? Вы мне подскажете, как надо смотреть, и я хотя бы иногда заменю графиню.

Больше всего Загребной жалел, что сам не может просматривать чашу, а Люссию поставить на безопасную работу у алтаря. Но так как она не могла контролировать устройства регулировки в толще камня из породы, которая существовала в обеих ипостасях Изнанки, то приходилось этим заниматься самому. Тем не менее и предложение Лейта было принято. Он, правда, больше чем минуту концентрации не выдерживал, но и этого было достаточно, чтобы понять, замедляется поток информации или нет. У Геберта получалось несколько хуже, да и его магический резерв оказывался опустошен все за ту же минуту полностью. Но в любом случае помощь полусотников давала демонессе возможность хоть иногда отдыхать, стоя на подстраховке.

Именно в один из таких моментов, когда розовые камешки в микшерах сместили в самый низ, а спицы приподняли на максимальную высоту, произошла первая, весьма неприятная неожиданность. Поблескивающее покрытие чаши дрогнуло, и в лицо только начавшегося концентрироваться Лейта в медленном тягучем броске устремилась здоровенная муха величиной в два кулака взрослого мужчины. Если бы полусотник уже был в трансе, отшатнуться он бы не успел, а так каким-то чудом изогнулся, и набирающая скорость муха пронеслась мимо головы. И все-таки умудрилась резануть своими острейшими крыльями по уху человека, раскроив его надвое, словно хирургическим скальпелем. Дальше муха пролетела метра три по прямой, смешно притормозила в воздухе, несуразно развернулась, как вертолет, и полетела обратно. Но за это самое время из зеркальной поверхности успели взлететь еще две мухи.