Демоноборец

— Ох, старшая, как я рад тебя видеть! — облегчённо выдохнул обнаружившийся за завалами «дядька», закованный в латы по самые брови. И, кстати, эти латы были в настолько хреновом состоянии, что тут невольно задашься вопросом, как они вообще на мужике держатся. Более всего это напоминало консервную банку, которую запихнули в блендер — дыр, разрывов и просто кусков вывороченного металла там было едва ли не больше, чем оставшейся брони.

— Вильгельм, жив всё-таки, скотина пропитая! — весело выкрикнула зайкодевочка, бросившись к человеку и коротко обняв его в районе живота.

— Теперь я рад тебя видеть чуть меньше, — добродушно хмыкнул тот в ответ, бережно и с натуральными слезами на видимых в забрале шлема глазах касаясь рукой голого плечика Мелиссы.

— Как наши? Сколько выжило? — быстро отойдя от проявления чувств, потребовала ответов Глава Гильдии.

— Плохо, — вздохнул здоровяк. — Пойдём, — спрашивать, кто я такой, он не стал, только мазнул взглядом по адамантитовому жетону авантюриста, видимо, не было сил на праздное любопытство, да и вообще, выглядел он так, что непонятно было, как на ногах держится. Вернее, я видел «как» — мужик стоял только за счёт самоусиления маной, но вот откуда у него силы на её контроль, я уже не понимал.

Между тем, Вильгельм уже скрылся за поворотом коридора, своей узостью и извилистостью явно предназначенного для усложнения жизни штурмующих, а ещё через несколько поворотов он вывел нас в небольшой зал, где обнаружились истощённые и почти поголовно раненные люди и кшарианцы, как с жетонами авантюристов, так и просто в доспехах, подобных тем, что носила городская стража Клавинга. И смотрели они на нас как на ангелов небесных. Несколько девушек при виде моего адамантитового жетона натурально расплакались. И я вновь почувствовал себя крайне неловко, на грани со стыдом.

— А… это… всё? — поджав ушки, спросила Мелисса.

— Наверху ещё с дюжину ребят за окнами следят, — мужик устало опустил плечи, — три десятка из трёх сотен, что успели укрыться здесь, когда всё началось, ещё два десятка в лазарете и вряд ли когда-нибудь вернутся в строй. Ещё около сотни женщин и детей в подземельях, те целы, но… воды нет уже дней пять, а припасов — две недели.

— Паршиво…

— «Паршиво» — это не то слово. И, признаться, я думал, сюда так никто и не придёт. Уже приготовился сдохнуть погероичнее.

— Как смогла найти тех, кто согласился помочь… — начала было жрица.

— Оставь, я знаю, что ты делала всё, что возможно, в отличие от тех выродков из знати, половина из которых, небось, уже в Империю сбежала, — тут он повернулся ко мне. — Спасибо вам, сэр. От меня и от наших ребят и девчат. Извините, что сразу не сказал… но я того… туговато сейчас соображаю. И устал, как раб в шахте. За кого нам молиться Богам?

— Меня зовут Вайтлиан. И не нужно молиться — боги и так со мной, — подняв руку, накладываю на воина «Исцеляющее прикосновение», после чего разворачиваю «Ауру исцеления», окутывая и подпитывая ей всех нашедшихся в помещении.

— О-о-ох, как же хорошо, — блаженно зажмурился под шлемом, вероятно, старший в замке авантюрист. — Меня Вильгельмом «Утёсом» кличут… А… прости за наглость, вот так вот наших из лазарета обработать сможешь? А то они там без жреца уже помирать собрались.

— Смогу, веди.

— А… где Роксана? — с беспокойством спросила девочка-кролик, что буквально миг назад во все глаза таращилась на мою магию.

— Наверху твоя ученица… её ещё не принесли.

— Не принесли? — не поняла его жрица.

— Блядский летучий зубастый шар откусил ей ноги, — отвернулся воин, — но ты знаешь Рокси, в лазарет она отправляться отказалась. Окна-то мы позакрывали, как могли, но Созерцатели лезут без продыху, а с ними по стенам и мелочь всякая заползает, от загрызней до бесов. Нельзя там без прикрытия — ставни вскрывают постоянно. Я пытался её унести, но она обложила меня матом и прогнала.

— Н-да…

— Если выживем, женюсь! — решительно сказал авантюрист, так и не снявший шлема… ах да, его явно заклинило и вмяло в доспехи, кажись, по голове прилетело чем-то тяжёлым. И как только выжить умудрился?

В лазарете было… примерно так же, как в том городке, где до меня дошло, что я могу помочь. Только ещё хуже — здесь были исключительно полутрупы, часть из которых оставалась жива чисто на силе воли и, возможно, природном таланте, вроде молодого парня с железной бляхой на шее, которому тоже откусили… руку, со всем плечом и куском лёгкого. Повреждения были реально тяжёлыми, так что на каждого уходило от дюжины до пятнадцати единиц маны. Но спас я всех, а потом прошёлся и по «легкораненым» с верхних этажей, насколько понятие «легкораненый» применимо к рваным ранам от когтей и клыков, кислотным ожогам, выбитому глазу и так далее. Ну и жрице Стального ранга я вновь ноги отрастил, как и по крестьянам в подвале крепости пробежался, выправляя истощение организмов и исцеляя начавшиеся у многих от сидения неделями под землёй проблемы с лёгкими.