Демон танцующий

— О, рад, что вы спросили. Мне много чего хочется. Теплой ванны, вкусной еды, власти, много золота и еще голову той твари, что выпустила заразу, сделавшую меня таким, — развалившись в кресле, произнес я. Герцог выглядел слегка удивленным. Видимо, не совсем такого он ожидал от меня.

— Это… сложно будет решить, сир Хел.

— Зовите меня Чума, так будет правильнее.

— А, вы ведь некромант, Повелитель Плоти, — в его голосе сквозила насмешка. — Это имя вам действительно очень подходит. Итак, зачем вам нужен создатель скверны?

— Хочу отомстить, а заодно и поинтересоваться, как докатился до жизни такой. Вы наверняка уже поняли, что я не похож на других немертвых?

Он кивнул.

— Это все не моя вина. Я лишь оказался в ненужное время в ненужном месте, где и был атакован зараженной женщиной. Очнувшись в сарае у охотника, я убил его, потому что болезнь, проявившаяся прежде, преобразилась в этакое безумие, периодически заставлявшее меня делать ужасные вещи. С помощью охотницы Наи мне удалось сдержать это внутри, но оно вырвался на свободу в том городке. Последствия вы знаете.

Герцог некоторое время молчал. Затем задумчиво постучал кончиками пальцев по столу.

— Что же потом стало с безумием? И Наей?

— Темная суть каким-то образом защитила меня, одарив силой и слившись со мной в единое целое. Ну а Ная была убита змееклювами еще раньше, — даже сейчас мне непросто произносить ее имя. Обезглавленное тело девушки до сих пор перед глазами.

— Занятная история, сир Чума.

— Я не рыцарь.

— Конечно. Но сир — это титул мага, не воина. А вы первоклассный темный маг, насколько я могу судить. Причем весьма талантливый, если, не обучаясь искусству сумели достичь подобного уровня.

Мне показалось, или в его голосе действительно была легкая зависть?

— Возможно. Но эта магия пованивает мерзостью и гнилью, — поморщился я. — Будь у меня выбор, я предпочел бы стать воином.

— Никогда не знаешь, какой путь изберет для человека судьба. Лишь богам ведомо, что является подходящим для вас, сир Чума, — глаза, полные непреклонной решимости, впились в меня.

— Что вы со мной сделаете? — полюбопытствовал я, не слишком впечатленный мимикой герцога.

Он пожал плечами.

— Убивать вас не в моих интересах. Признаться, не будь я верным слугой своих богов, то решил бы подружиться с вами, чисто из интереса: получится ли у вас найти источник скверны и уничтожить, или нет.

— Не думаю, что вам простят подобное.

— Я уже несколько лет, как оставил службу вере. Я стоял на страже догматов несколько веков. Это, знаете ли, ужасно утомляет. Нашим старикам давно пора встряхнуться, начать действовать, ощутить страх тех, кто живет на востоке. Мне кажется, вы вполне способны донести до них это чувство.

— Более чем, старик, — ухмыльнулся я. Пусть он и выглядит как пацан, но герцогу очень много лет. Всегда было интересно, как они это делают?

— Вот и славно. Правда есть одна маленькая проблемка: я не могу позволить тебе разгуливать по городу. Старики не простят такого своеволия. Я обязан наложить печать.

— У меня уже есть одна, старик, — буркнул я, снимая рубаху. Черные цепи, накрепко охватившие мое тело, проявились и налились тьмой под ясным взглядом бывшего священника.

Герцог с минуту внимательно наблюдал за печатью, а затем хмуро кивнул.

— Это действительно сильнейшая защита. Тот, кто ее наложил, мне хорошо знаком, и мои умения даже близко не стояли рядом с его. Как ты ухитрился повстречать Низвергнутого?

— Кого? — не понял я. — А, вы про Дырявого Стража! Я поднял его как обычного мертвяка. Представьте, каково было мое удивление, когда он начал мысленно разговаривать со мной. Якобы от имени богов.

Герцог выглядел несколько ошеломленным. Тряхнув головой, он задумчиво почесал подбородок и откинулся на спинку кресла.

— Отчасти это так. Немногие помнят его настоящее имя. Когда-то он был паладином, стоявшим на страже веры. Верным слугой Девятерых. Его дух был столь силен, что враги боялись даже имени рыцаря.

— Это все очень поэтично, — перебил его я. — Но что же с ним стало?

— Слушай молча! — прикрикнул герцог, раздраженный моей грубостью. — Паладин полюбил невесту тогдашнего короля, а юная красавица полюбила его. Это и стало роковой ошибкой. Ослепленные страстью, эти двое уединились ночью перед свадьбой для любви, за чем и были замечены бдительной служанкой. Короля оповестили, и наутро паладина казнили.

— И все? — разочарованно протянул я. — Никаких проклятий перед смертью и тому подобного? Скукота!