Демон с ошибкой

— Я вообще не пила в отличие от вас, — прошипела я и изо всех сил залепила ему пощечину, едва не вывихнув руку. Мне было больно. Очень. Но ему явно больнее.

Пока он не опомнился, я развернулась и побежала. К счастью, дверь оказалась только прикрытой. Вихрем промчавшись мимо коллег, томящихся в ожидании счастливой развязки от воссоединения двух сердец (ненавижу), я бросилась в лес. Бежала так, как никогда прежде. Неслась, оставляя волосы на сучьях, и ощущая, как ветки хлещут по лицу. Вокруг было темно, но я знала, что в этой стороне чуть дальше расположен обрыв, с которого открывается шикарный вид. Это одна из известных местных достопримечательностей и днем мы успели туда сходить с ребятами. Так и оказалось. Ворвавшись в просвет, остановилась на краю. Я задыхалась от слез и быстрого бега. Мне было так плохо, как никогда. Сердце закололо. Но я обрадовалась этому, как подарку. Мысль умереть показалась счастливым избавлением. Последние недели "нормальной" жизни были адскими, и теперь я видела это. Вот почему еда утратила вкус и краски стали тусклыми, практически как в черно-белом кино. Я сама оттолкнула того, без кого существование становилось бессмысленным, невыносимым адом. Боже… вот что он хотел донести мне год за годом. А теперь он ушел. Ушел. Я, наконец, зарыдала, как маленькая девочка и некрасиво села прямо на сырую холодную землю. Все, не могу больше… а если я никогда его не увижу? Тогда уж лучше прямо сейчас шагнуть с обрыва…

— Медок… — раздался сзади знакомый голос. Горячие руки легко вздернули меня вверх и поставили на ноги.

Я резко обернулась и, не веря себе, уставилась на Гелиана. Он шагнул назад, давая мне время осознать свое присутствие. Хорошо же я, должно быть, выглядела. Вся в слезах, растрепанная и с грязью на штанах.

— Ты… — изо рта вырвался маловразумительный сип. — Это ты?

— Я, — он смотрел на меня, не делая больше попытки сократить расстояние. Может, разлюбил? Обиделся и решил больше не тратить время на достижение взаимности от упрямой и глупой девчонки? От подобной мысли стало больно. Но тогда что он делает здесь?

Не знаю, долго ли я стояла. Время, кажется, остановилось. Минуты тикали одна за другой, а мы все торчали на обрыве и пялились друг на друга. Мне казалось, что если я отведу взгляд хоть на мгновение — он исчезнет. Чем же руководствовался в этот момент он — не знаю.

Наконец, ступор кончился. Самым неожиданным образом. В свое оправдание скажу, что в этот момент очень плохо контролировала себя, действуя, мягко говоря, неадекватно.

Я кинулась на него и начала изо всех сил бить кулаками в грудь до тех пор, пока он не перехватил их. Вроде бы мягко, но вырваться невозможно. Его темные и глубокие, как космос, глаза не были по обыкновению насмешливы, он смотрел цепко и серьезно. Очень серьезно. Я рванулась еще раз и обмякла, осознав бесполезность собственных усилий.

— Отпусти, — попросила, закусывая губы, чтобы опять не расплакаться и не показать свою слабость.

— Нет, — жестковато ответил он. — Ты разве еще не поняла? Я никогда тебя не отпущу.

— Но ведь ты бросил меня, — Вопреки логике и здравому смыслу сейчас это показалось предательством.

— С ума сошла? — Гелиан чуть потянул руки в стороны, вынудив упасть на грудь всем весом. — Я же не могу без тебя дышать.

Осознание сказанного заставило замереть. Горло сдавило, и слезы снова хлынули потоком. Это выходило напряжение последних недель, бессмысленных и пустых, как небо без звезд. Стало холодно, мир показался отвратительно неуютным, а единственный источник тепла и радости стоял прямо передо мной.

— Согрей меня, — попросила, не слыша собственного голоса.

Он с недоверием вгляделся в мое лицо, отыскивая там признаки обычного отторжения. Не нашел.

— Ты сказала… — медленно начал он, а я поняла, в чем причина его предыдущего бездействия. Он не был уверен, что я обрадуюсь ему. Боялся реакции. Ведь я столько лет отталкивала его. Поэтому Гелиан ждал первого шага. Хотел понять, изменилось ли что-то за это время.

— Я люблю тебя, — я произнесла эти слова громко и отчетливо. — Я люблю тебя, Гелиан.

О, это выражение его лица. Оно стоило всех этих лет и каждой минуты. Кожа моментально покрылась мурашками. Право слово, теперь и умереть не жаль. Взрывная смесь ужасающего по своим масштабам потрясения, замешанного на застарелой многолетней боли, о которой я даже не подозревала, и дикой, ослепительной радости.

На мгновение я вновь увидела мальчишку из песочницы и впервые в голове мелькнула мысль, как плохо ему было все это время. Быть отвергаемым раз за разом… снова и снова… мне стало ужасно стыдно.

— Медок, ты понимаешь, что пути назад нет? — Серьезно уточнил он, сжимая объятия все сильнее. — Теперь легче сбежать от собственного дыхания, чем от меня. Я навсегда забираю тебя у этого мерзкого мира и никогда ему больше не отдам.

— Звучит жутко, словно договор с дьяволом, — засмеялась я, чувствуя огромное облегчение. — И я, кстати, согласна.