Демон с ошибкой

Гелиан, сохраняя абсолютно безмятежный вид, шагнул вперёд, положил руку на затылок смельчаку и резко приложил его о собственное колено. Раздался хруст и крик боли. Закрыв лицо, бедняга упал на колени. Между пальцами сочилась кровь.

– По машинам! – Скомандовал суккуб, больше не глядя на покалеченного прислужника.

Никто больше не пикнул, выполняя приказ. Даже тот, которому в крошку раздробили нос. Страшно было не то, что он наказал этого мужика. Можно подумать, никто так делал из больших боссов. Страшно, что у Гелиана это всегда было без малейшего перехода. Никакой злости, ярости, складки на лбу… ничего. Он бил также хладнокровно, как и разговаривал. Жестоко, но с умиротворённым видом, словно картину рисовал. Поэтому мои ухажёры до последнего не ожидали подставы, а потом было поздно.

Я оказалась запихана на заднее сидение вместе с суккубом. Там были только мы, хотя вместился бы ещё, как минимум, один человек. Но Гелиан не терпел других мужчин на таком близком расстоянии от меня. Эх, вот бы открыть дверь и рвануть прочь… но, во-первых, догонят, а, во-вторых, двери тут же заблокировали.

Машина мягко заурчала и поехала. До свидания, уютный деревянный дом и добрая Анна Яковлевна… может, ещё увидимся когда-нибудь.

На выезде из деревни, нас затормозила полицейская машина. Побитая, покоцанная шестёрка перегородила дорогу. На фоне джипов она выглядела отрыжкой верблюда.

– Я сам, – бросил Гелиан и кинул на меня выразительный взгляд, в котором читалась угроза расправы в случае попытки к бегству.

Но из-за особенностей его демонической натуры, вместо послушания невольно хотелось повредничать, чтобы с радостью получить наказание за непокорность…

Он вышел и быстро переговорил с полицией. Двое местных мужичков, гордо несущих бремя малопочётной должности, тут же отвалили с подобострастными улыбочками, а мой личный кошмар вернулся в автомобиль.

– Одна милая женщина нажаловалась, что её племянницу преследует горожанин, – прищурив глаза, сообщил Гелиан.

– Это Анна Яковлевна постаралась, – буркнула я, отворачиваясь. – Эх… жаль-то как уезжать! Мы с ней душа в душу жили…

Суккуб хмыкнул и наклонился к моему уху, как раз направленному в его сторону.

– Ты же знаешь, как меня надо попросить, чтобы я выполнил любое твоё желание… – шёпот, да ещё в такое чувствительное место заставил кровь вскипеть в жилах. – Захочешь в гости к своей старушке – заплати достаточную цену, и мы тут же поедем…

– Ты и так богатый, – ворчание вышло на редкость сварливым.

– А я сейчас далеко не о деньгах, Медок, – пропел он и… самым наглым образом прикусил мочку. Меня аж прострелило. В том смысле, что молния прошила от горла до низа живота.

Так захотелось откинуться назад и застонать, подставляя его жгучим губам шею, а потом то, что ниже. Чтобы сильные руки обвили талию и легли на грудь… мммм.

Пока я рефлексовала, машина вовсю набирала скорость. За окном проносились леса и поля, изредка мелькали небольшие населённые пункты… там разворачивалась, дышала и жила своей жизнью свобода. Недоступная пленнице в дорогой машине. Уныние подкралось незаметно. До этого как-то адреналин ходил в жилах, а вот сейчас осознание ситуации свалилось безжалостным грузом. Почему, почему этот суккуб забирает у меня право на собственную жизнь?! Как смеет кто-то, даже из-за сомнительной любви или страсти, отбирать у другого человека возможность выбора? Никогда не прощу ему этого. Даже если покорит, сломает, сделает зависимой от своего божественного тела, где-то внутри будет зудеть эта обида, царапать острым когтём злость. И хорошо, и пусть! Не желаю успокаиваться и смиряться. Он просто не понимает, насколько сильно его присутствие портило жизнь. У меня могли бы быть подруги, легкомысленные романы с мальчиками, какие-нибудь увлечения, кружки, а потом любимая работа! Гелиан украл всё это. В своём беспросветном эгоизме, где зудело «хочу и всё тут», чёртов суккуб сам лишил себя даже малейшего шанса на мою взаимность. Нет, я решила. Сбегу при первом же, даже призрачном шансе. Поймают – пусть. А нет… никаких ошибок больше не будет. Просто исчезну. Инсценирую собственную смерть. Да, родителей жалко. Но Гелиан скажет им пару слов, и они забудут, что когда-то вообще имели дочь. Даже понимая, насколько непреодолима сила суккуба, я никак не могла им простить добровольной попытки отдать меня ему. А вот Анна Яковлевна боролась. Не имела никаких возможностей, но всё равно попробовала меня вернуть. Хоть и не родная.

Дышать стало трудно, и я со всхлипом втянула воздух, а потом безудержно разревелась. Некрасиво, громко, подвывая и закрыв лицо руками. Оплакивала свою потерянную свободу, загубленную жизнь, которая закончилась в тот момент, когда ко мне подошёл темноглазый мальчик в песочнице. Так горько ещё никогда не было. Поглощённая рыданиями, я не заметила, как остановилась машина. Повинуясь короткому приказу, из неё поспешно выпали шофёр и пассажир с первого сидения.