Демон против люфтваффе

Насколько могу судить по отрывочным данным, поступающим в КВВС об авиации СССР, деятели типа Исаева до конца войны играли в ней определяющую роль, а Покрышкин и другие светлые головы остались в системе, только приспосабливаясь к ней и не в силах изменить её кардинально.

Наконец, не удалось достать Хартманна, очутившегося в русском лагере. И Галланд не встретился. Зарубку в памяти разобраться с ними я оставил на послевоенное время, а в последний бой ввязался в августе сорок пятого восточнее Окинавы, куда меня забросила служба для изучения приёмов недобитого врага.

Это был "Зеро". Безумный одиночка против нашей четвёрки "Корсаров", он имел лишь один козырь — маневренность, но даже не пробовал им воспользоваться. Японец просто ринулся навстречу. Не сомневаюсь, он не стал бы отворачивать и стремился врезаться в любого из нас в лоб. Шестадцать пушек буквально разорвали "Зеро" на куски. Что‑то ощутимо стукнуло по левой консоли, позже на авианосце механик показал мне здоровую вмятину. Ванятка звучно помянул япону мать.

Когда армия микадо капитулировала, я услышал, что в тот день не вернулся с вылета один из самых именитых ассов Японии, ещё с довоенным стажем. Потомок самураев, он славился редкой кровожадностью даже по местным понятиям, расстреливал выпрыгнувших с парашютом лётчиков в воздухе и китайских нонкомбатантов на земле. Думаю, пилот "Зеро" к себе был столь же беспощаден и шёл на верную смерть в духе самурайских традиций.

Не знаю, как мне зачтут это убийство в загробной канцелярии, сколько лет накинут за неоправданные сопутствующие потери. Ничуть не жалею. Иван — тем более.

Эпилог

Бадер пережил войну и выглядит огурцом, словно побывал не в лагере для военнопленных, а в санатории. Я видел в Западной Европе настоящие лагеря, хвала Создателю, что он не попал в один из них.

Мы встретились в его маленьком домике близ Тангмера, где Тельма ждала мужа из плена долгих четыре года, питаясь надеждой и борясь с отчаяньем. Может быть, погибни он тогда во Франции, отревелась бы и давно успокоилась. Естественно, я не стал этого говорить.

Даг получил полоски групп — капитана. Он как никто достоин повышения в звании, но одно дело — когда это на службе, а тут, находящийся в плену и даже ещё не возвращённый в штат КВВС… Логика как всегда хромает. Тем не менее, его задело, что бывший подчинённый дополз до эйр — коммодора. Не говоря о том, что наградных ленточек у меня много больше.

— Ты молодец, Билли, что времени не терял! — повторил он фразу советского комиссара и выпустил клуб вонючего дыма из неизменной трубки. — Сейчас как дела, не попадаешь под сокращение военной авиации?

— Не думаю, Даг. Я — самый молодой и физически здоровый эйр — коммодор, заслуженный, освоил реактивную технику. Не вижу причин.

— Да — да. А мне — прямая дорога в отставку, мемуары писать. Пойдём, Тельма наливает чай.

Прихлёбывая бурду с молоком, мой бывший командир крыла поведал об изменении своих взглядов за время пребывания в плену. Он стал… германофилом!

— Не удивляйся, Билли. В плену хватило времени подумать о многом. Меня постоянно навещал Галлан, заезжал Рудель. Поверь — они не исчадия ада. Благодаря асам Люфтваффе в лагере были вполне сносные условия. Что же касается нацизма, не спорю, они здорово перегнули палку. Но посмотри, что творится сейчас. Жители колоний, среди которых даже не все — белые, считают себя победителями в войне наравне с Великобританией! В американской армии чуть ли не каждый четвёртый сержант — негр.

Я куснул крекер. Почему‑то сейчас аскетизм традиционного английского чаепития вызывает откровенное раздражение. Русская и испанская иррациональная щедрость, когда дорогому гостю вываливают лучшее, не думая о завтрашнем дне, говорит о многом: для хозяев в большей мере радость накормить от пуза, чем самим нажраться. И густой трубочный дым, за считанные дни прокоптивший дом, тоже не улучшает настроения. Я курю мало, а Тельма вообще не дымит. Ставлю пять фунтов, Бадер не задумывается о таком пустяке как наши неудобства.

— Ещё хуже с красными, — продолжил разглагольствовать Даг. — Слышали последние выступления Черчилля? Толстяк прав, русским нельзя доверять. Война не окончена, а приостановлена, и следующим противником станет Россия, чем раньше — тем лучше, пока она не оправилась от войны. И, как не парадоксально, возрождённая Германия послужит нам главным помощником.

Я отодвинул чашку.

— Спасибо, Бадер. Полагаю, мне пора идти.

Он несколько смутился.

— Брось. У тебя обычный синдром фронтовика — никак не можешь вернуться с войны.