Демон и яблоко

— Пойду-ка я в Каналтаун, в шахты, — сказал он своей молоденькой жене. — Вернусь, как только всё уляжется.

Она проводила его до калитки, и больше он её никогда не видел. Когда Айра вернулся в свой маленький домик, там не осталось ничего, что было ему дорого и свято.

В Западной Вирджинии Маралатт нашёл работу на угольных шахтах. Он рубил уголь на развилке штолен, рядом с целиком — цельнопородным пилоном. По штольне пускали бегущие под уклон вагонетки, которые наполняли углем. И вот очередная вагонетка начала свой привычный путь.

Вот только на развилке штолен, вместо того, чтобы повернуть, она сошла с рельс и понеслась прямо на Айру. Ещё дальше в штольне работало два десятка человек — разбежавшаяся тяжелющая вагонетка превратила бы их в ком окровавленного мяса.

Имелся один-единственный шанс на спасение, и Айра не упустил этот шанс. Его гигантские руки ухватились за вагонетку и с невероятной силой рванули — с горой гружёная вагонетка опрокинулась набок.

Колоссальная тяжесть припечатала Айру к стене штольни. Жизни двадцати человек были спасены. Великан лежал под образовавшимся завалом, без сознания, размолоченный в котлету. Его вытащили и отправили в больницу.

Забыв о себе, забыв о собственной жизни, Айра Маралатт подставил своё тело под заблудшую вагонетку. Если бы он погиб, его товарищи поставили бы ему памятник, как человеку, чья беспримерная отвага спасла два десятка жизней. Айра выжил, но его самопожертвование вместо восторгов и почестей наградило его позорным клеймом. Он стал Тюремным Демоном.

После трагического происшествия в шахте Айра несколько месяцев пролежал в больнице.

К тому времени, как его выписали, забастовка на сталелитейных заводах закончилась. Пудлинговщик отправился обратно, в Кливленд, в свой маленький домик.

К двери вела тропинка, обрамлённая цветущей примулой. Айра быстро шёл по ней, рассчитывая сделать сюрприз жёнушке, которая не имела от него вестей несколько месяцев — всё то время, что он провалялся в больнице.

На окне были новые муслиновые занавески. Чья-то рука отодвинула их в сторону, и на человека у крыльца глянуло незнакомое женское лицо. На нём явственно читалось недоумение.

— Доброе утро, сэр, — сказала женщина.

— Воистину доброе, — ответил Маралатт, начиная тревожиться. — Вы что — живёте здесь?

— А вам что за дело? — вскинулась бабёнка.

— Но это же мой дом! Мой и моей жены! — Беспокойство охватывало Айру всё сильней. — Где моя жена?! Где Дора Маралатт?!

— Ах, вот вы о ком! Так она ушла. Мне почём знать куда, — ощерилась бабёнка. — Выгнали её. А вы — её пропавший муж? Вон там, в сарае, ваше шмотьё! — И со смешком задёрнула занавеску.

В сарае Маралатт нашёл сваленные в кучу остатки его домашней обстановки. Здесь были чемоданчик с металлическими уголками — его подарок Доре на день рождения, обеденный стол и шесть стульев — этой мебелью очень гордилась его молоденькая жена. А ещё там было кое-что, чего Айра никогда не видел прежде — корзина для белья, полная всяких розовых вещичек и ленточек.

Он был так растерян и поражён, что даже как будто слегка помутился в уме. Помчался обратно к дому и заколотил в дверь.

— Эй, проваливай! Чего ты тут расшумелся? — заорала бабёнка. — Я тебя полиции сдам!

— Откройте! — бушевал Маралатт. — Пожалуйста, откройте, я не буду входить внутрь! Только откройте на секундочку. Моя жена, скажите, вы видели её? Она жива? Ответьте, будьте добры! Когда она ушла — давно? Где её искать?

Бабёнка смягчилась.

— Только утихни, тогда скажу. Она была вполне жива, когда уходила. Но выглядела она неважнецки, прямо скажем — совсем неважнецки. Не знаю, куда она подалась. Может, уже и померла.

— А ребёнок — он тоже умер?

— Да не знаю я. Она ушла — ещё с животом была. Слушай, бедный ты парень, мне тебя очень жаль, но я не знаю, где она. Ступай-ка ты к домовладельцу. Он знает. Это он приказал свалить ваши вещи в сарай. Ты же знаешь, где его контора?

И ещё до того, как она произнесла последнее слово, Маралатт уже сломя голову летел по дорожке.

Он штормом пронёсся по улицам города.

— Где моя жена? Где Дора Маралатт?! Девушка, которую ты выгнал из дома на холме? — Вопросы градом обрушились на агента, взиравшего на него с презрительной ухмылкой.

— Кто пустил сюда этого припадочного? Ну-ка выбросите его отсюда!

Маралатт, услышав приказ, сбавил тон. Он наклонился и умоляюще прикоснулся к руке агента:

— Простите, пожалуйста, я немного возбуждён. Долго не был дома. Вы же меня знаете, не так ли? Я купил тот маленький домик на Си-стрит. Я болел. Вот вернулся, а жены нет. Не знаете, где она? Мне там сказали, что вы выставили её из дома.

— О, так это вы, пропавший пудлинговщик! Ну что, я вам скажу — вы потеряли свой дом. Да, женщину пришлось выставить на улицу. Я всё вспомнил. Ещё бы — она же целый спектакль устроила! Пришлось её выгонять силой.

— Где она? — Маралатт задыхался — его душила тревога. — Куда пошла моя жена?

— Да убирайтесь вы отсюда! Какое мне дело до чьей-то там жены? С какой стати вы припёрлись искать её сюда?

— Так ведь вы же присутствовали при том, как её выгоняли! Куда она ушла?