Дембельский аккорд 1

Как положено в таких ситуациях… После яркой вспышки собственного возвеличивания глазки главного героя данной сцены скромно уставились в грязноватый пол ротной канцелярии… В театре или же в опере после одной-двух минут благоговейной тишины весь зал взрывается восхищением и бурными аплодисментами, быстро переходящими в овации…

Но проза армейского бытия не столь красочна и совершенно не предполагает ни оваций, ни аплодисментов, ни всеобщего восхищения, а тем паче благоговейности… Тишина была… Это действительно имело место… Но небольшая…

Поскольку и Пуданов, и я просто опешили от такого ответа… И на несколько секунд потеряли дар речи. Первым опомнился я.

— Как ты? Это правда был ты?

И вновь сержант Яковлев состроил на лице выражение незаслуженно оскорбленного благородства царствующей особи:

— Конечно я!

Александр Иванович стал понемногу прозревать и на контрактника смотрел уже с каким-то неведомым мне любопытством:

— Ну, и где же ты это взял? Тоже нашёл где-то?

И обольстительно-прекрасный звездопад пролился вновь.

— Я сам её сделал! — признался сержант.

После непосредственного общения с прапорщиком Меркуловым меня уже ничто не удивляло в нынешней жизни. И данный сержант тоже не представлял собой особенно значимое явление в военной науке. Но чтобы два таких выдающихся экземпляра сошлись в одной роте, да ещё и проявились в один и тот же день! Это было уж слишком…

Может быть об этом и размышлял Иваныч… Но меня всё ещё разбирал интерес…

— И где ты это всё нашёл? Пластид, трубку, выстрел гранатомётный…

Задавая ему этот вопрос, я внимательно смотрел на Яковлева, надеясь определить ложь, но… Он честно и прямо смотрел мне в глаза и отвечал, что всё это «добро» он нашёл в наших палатках… Ну, а где же ещё!?..

— Там этого добра много… — сказал он в завершение.

Однако все эти банки, ракеты, граната и вышибной заряд оказались практически без того налёта пыли и грязи, который я наблюдал сегодня утром на тех боеприпасах, которые извлекли из-под нар мои бойцы. Скорей всего, всё это взрывоопасное имущество он взял из ружпарка…

— Ну, что вы, товарищ старший лейтенант! — возражал сержант. — Я их каждый день тряпочкой протирал… Поэтому пыли и нету…

И оставалось мне только лишь развести обескуражено руками, раздосадовано поцокать языком, да и почти шёпотом упомянуть пушистого северного зверька… Ибо после яковлевской «тряпочки» мне и сказать-то было нечего…

Пока я перегруппировывался и собирался с новыми мыслями, подоспела подмога…

— А скажи-ка мне, Яковлев! — со всепонимающей джокондовской улыбкой спросил Иваныч. — Зачем ты её собрал?

Вопрос был действительно актуальным и мы даже как-то позабыли о истинной цели Действий данного индивидуума… Хотя очень может даже быть то, что в какой-то мере аналогичный ответ мы уже где-то слышали…

— Ну, как же, товарищ майор! — проникновенно и торжественно произнёс контрактник. — Вот пойду я на войну… И я этой самодельной гранатой смогу танк чеченский подбить… Или дом ихний взорвать… Где пулемётчик сидит…

Точно! Эта то ли маниакальная, то ли параноидальная, то ли ещё какая… Формулировка «я пойду на войну» нам уже была известна… Но чтобы в один день?!.. Спокойно пережить этот коллапс оказалось невозможным…

— Ой, бля! — схватившись за мгновенно перегруженную голову, воскликнул Пуданов. — Какой танк? Какой дом?

— Какой такой пулемётчик? — уже изнемогая от этого кошмара, вторил Иванычу я. — Да он тебя за километр завалит… Пока ты будешь ползти…

Но сейчас наши стенания остались понятными только для двух человек…

— А я ночью подползу. — угрюмо пообещал нам сержант. — Я смогу…

Это действительно было НЕЧТО!.. Мы с Пудановым посмотрели друг другу в глаза, выражая самим себе искреннейшее сожаление, неподдельное соболезнование и чистосердечное сочувствие… Ибо такого мы ещё не встречали… Ни-ког-да!..

Пуданов затем взглянул на контрактника и спросил его прямо в лоб:

— Яковлев! Ты дебил?

И такой вопрос не застал сержанта врасплох, а потому отвечал он мгновенно и без посторонних эмоций:

— Никак нет! Я схутора Весёлый!

Тут мы озадаченно крякнули… Причём дуплетом… И одновременно почесали затылки. Пытка контрактником Яковлевым продолжалась…

— А при чём здесь хутор Весёлый? — спросил наконец Пуданов.

Объяснение было соответствующим… Как имеющейся ситуации, так и сегодняшнему дню…

— А при Советской власти туда высылали всех проституток, наркоманов и алкоголиков! — без тени смущения или стыда отвечал контрактник.

Что называется, даже глазом не моргнул… Да… Сейчас конечно модно всё сваливать на коммунистов с их застойным периодом… Но должна же быть какая-то мера и в этом…

— И долго ты там жил? — с затаённой надеждой спросил я.

— Всю жизнь! — всё же вздохнул сержант. — Я там родился…

Это был финиш… На дальнейшее общение с «весёлым хуторянином» у нас уже не имелось никаких сил… Ни физических, ни моральных…

— Понятно… Идите… — смертельно уставшим голосом отпустил его Пуданов. — И забери свою…

Сейчас мне было по-настоящему больно смотреть на командира роты… Третьего «гения чеченской войны» он бы уже не пережил…