Дельце на двоих

– Куда мы едем, ребята? – спросил Ромео, пытаясь придать голосу хоть толику оптимизма.

Тип с разбитым носом немедленно повернулся и звонко хлопнул его по лбу раскрытой ладонью:

– Помолчи, ублюдок. Будь моя воля, я бы открутил тебе голову. Ты мне нос сломал, падла!

– Это случайность, – сказал Ромео. – Я метил в челюсть…

Громилы по бокам едва успели схватить взбешенного напарника за руки, когда тот ринулся к Ромео с явным желанием его задушить.

– Спокойно, Женя, не надо. Жираф сам с ним разберется…

Жираф? Ромео задумался. Жираф, Жираф… Если речь шла о том, о ком, он подумал, то дело принимало еще более странный оборот. В Питере было не так много Жирафов, которые были бы ему известны; собственно, был только один Жираф, и встреча с ним не предвещала ничего хорошего. Появилась мысль: уж лучше бы меня забрали менты… Встречаться с местными бандитами почему-то не хотелось. Даже с тем, кто снискал себе славу большого ценителя искусства, знатока классической литературы и вообще – человека интеллигентного. Имелись, правда, сведения, что прежде чем выбиться в высшие сферы питерского света, Жираф успел изрядно выкупаться в крови, но очень не любил, когда ему об этом напоминали. Ему нравилось, чтобы окружающие считали его натурой ранимой, возвышенной, ратующей за возрождение духовности, и время от времени он давал повод для появления новых слухов на эту тему. То картину принесет в дар местному музею (речь, конечно, шла не о современной мазне, а о вещах несравненно более ценных), то возьмет шефство над какой-нибудь издыхающей библиотекой, то ссудит деньги на строительство новой церкви, то организует ночлежку для бездомных… Естественно, в основном все это было обыкновенное очковтирательство, и после большой газетной шумихи все эти начинания сходили на нет: библиотеки опять начинало колотить в агонии, ночлежки закрывались, новая церковь не поднималась ввысь ни на метр, а дар музею оказывался вдруг не таким уж бесценным. Но все это обнаруживало уже после прекращения шумихи, и слухи о филантропстве Жирафа не переставали циркулировать. Правда, об источниках его богатства почему-то умалчивалось…

– Что могло понадобиться от меня Жирафу?

Спрашивая это, Ромео ни к кому не обращался, просто разговаривал сам с собой, но вопрос был произнесен вслух, и в ответ послышался короткий смешок.

– Скоро узнаешь, придурок. Жираф сам тебе все объяснит. Мы уже почти приехали…

Едва прозвучали эти слова, как джип, не снижая скорости, с визгом свернул в тесный дворик и остановился под огромными окнами старинного серого дома. Ромео вытолкнули из машины, двое схватили его под руки и поволокли к подъезду. Ромео даже и не пытался сопротивляться. Бессмысленность таких попыток была абсолютно ясна.

Его легко заволокли на второй этаж и поставили перед высокими, едва ли не в два человеческих роста дверями. Нажали на звонок и дали затрещину.

– Стой смирно. И постарайся быть вежливым, если не хочешь, чтобы тебе попортили внешность…

Громила справа оправил на себе пиджак.

– Попудри носик, – посоветовал Ромео.

Ему снова дали затрещину, но тут же торопливо поправили растрепавшуюся прическу, и двери перед ними плавно раскрылись. Толчок в спину заставил его быстро переступить через порог, и Ромео едва не уткнулся лицом в живот огромного парня в портупее. От парня пахло потом и пивом. Ромео с ужасом задрал голову.

– Ты не Жираф, – сказал он, пораженный этими размерами. – Жираф не может быть таким… таким крупным…

Но затевать с ним разговор никто не стал. Человек- гора просто взял его сзади за шею и поволок в глубь квартиры. Забросил в комнату, а сам остановился на пороге, скрестив на груди руки. Теперь о том, чтобы выбраться отсюда, не имея гранатомета, не могло быть и речи.

Затем Ромео услышал ехидный смешок.

– Рад познакомиться с тобой, Ромео. Наслышан о твоих подвигах, наслышан. Даже обидно как-то, что ты редко посещаешь наш прекрасный город…

– «Колыбель трех революций», – подсказал Ромео, все еще не видя своего собеседника.

– Да, – согласился с ним голос, – именно «колыбель», а ты так редко у нас бываешь. А мне бы очень хотелось познакомиться с тобой поближе. По-мужски, по-деловому, с бутылочкой, с закусочкой, за интеллигентным разговором…

– А баня? – спросил Ромео.

– Что – баня?

– Баня будет?

– Этого обещать не могу. Со временем, видишь ли, напряженка, да и врачи не рекомендуют. А разговор у меня срочный, и не хотелось бы, чтобы в самый ответственный момент меня хватил инфаркт.

– Сердце? – понимающе спросил Ромео.

– Сосуды, – уточнил голос. – Неприятное заболевание. В твоем возрасте этого не понять, ты, наверное, до сих пор считаешь, что сосуды – это вместилище для спиртного… Впрочем, к делу это не относится. Перейдем к существу, а потому присаживайся за стол. Видишь стол?