Дельта. Том IV: Без будущего

Я убрал смартфон и надавил на виски. Попасть в Атлантиду не так просто — она доступна не всегда. Уж не знаю почему, но посетить этот город можно только один раз в месяц — в полнолуние. Именно тогда все три хрустальных корабля в разных точках Солнечной системы активируются и открывают Атлантиду. В прошлой жизни мне сильно повезло, что я узнал этот секрет. Иначе никогда бы не попал туда.

Вообще, загадок, связанных с Атлантидой, слишком много. Будучи стратегом с полезным навыком и мысленным помощником, я длительное время обдумывал всё, что знал о Кристаллах и Атлантиде. У меня было много предположений, и ни одно из них не получилось проверить. Именно тогда я догадался, что Атлантида может быть не всегда доступна — она как будто экономит энергию.

В чём я уверен точно — это Хрусталы виновны в перемещении Солнечной системы. И они же привели Амфибий к нам, на наше “поле”. Единственное, чего я не понимаю, — почему Хрусталы не вышли на связь с Землёй? Они посещали Атлантиду, оставили там Доску и Камень. И корабли они оставили в максимально безопасном состоянии — иначе человечество никогда бы не смогло попасть на них. И они же создали искусственный интеллект — Кристалл, который предупредил человечество о том, что их ждёт в Изначальном Мире.

В прошлой жизни я был почему-то уверен, что, посетив Атлантиду, смогу выйти на связь с Хрусталами. Точнее — они выйдут со мной на связь. Но этого не случилось. Надеюсь, что в этой у меня получится наладить с ними контакт…

Смартфон снова пиликнул. Писала Адель. Она отправила уже пять сообщений — волнуется, спрашивает, как я. Помимо неё мне написали все знакомые и близкие, у которых был мой номер.

Вспомнился Аллен. Из-за смерти деда его гибель позабылась. На душе стало горько. Надо было заставить его уйти при мне. Знал же, что парни в его возрасте очень непослушные. Аллен — единственный в своём роде. Самый молодой Сильный Эвольвер, часть Синдиката. Тот, чья способность помогла убить столько Разумных. После таких побед далеко не каждый взрослый сможет остаться в трезвом разуме, что уж говорить о подростке.

Я коротко ответил на сообщения и поднялся. Это действие как будто вернуло меня в реальный мир — накатила апатия, мир вокруг посерел. Дед умер. Человек, который сделал за обе жизни больше для меня, чем любой другой. И хоть я всей душой стараюсь верить, что у меня получится повернуть время вспять, но червячок сомнений остаётся. Даже не червячок — змея.

Несколько секунд я просто стоял, унимая поднявшуюся волну беспокойства. Хоть мне нет ещё семнадцати, но я не подросток. Надо организовать похороны, дождаться опекуна и постараться прожить этот двадцать один день. Сегодня седьмое июля. Следующее полнолуние — двадцать восьмого.

К этой дате надо постараться сделать так, чтобы мир не рухнул окончательно…

***

Десятое июля, Екатеринбург.

Здесь было много народу. Шумно, повсюду слышны плач и всхлипы. Куда ни взгляни — везде люди, одетые в чёрное. На похороны деда пришли многие. Без малого весь Екатеринбург хотел с ним попрощаться. Все дороги встали, очередь до кладбища начиналась где-то в центре города и тянулась на многие километры. Но горожан пропустят, только когда все самые близкие попрощаются с дедом.

Люди по очереди выходили к кафедре и говорили, как много сделал дед, какой он хороший человек. Мне не хотелось здесь присутствовать, не хотелось слушать плач и все эти слова. Но я стоял. И мёрз.

Июль — жаркий месяц, середина лета. И день сегодня выдался солнечный, безоблачный. Но несмотря на это, я мёрз, мне было холодно.

— Сын, иди попрощайся с дедушкой, — прошептала мне мама, вытирая слёзы. Рядом с ней стояла грустная Люда, держащая за руку заплаканную Мирославу. А у меня глаза даже не повлажнели — сухие, как летний ветер.

Я механически кивнул, поправил пиджак, чтобы он плотнее облегал, чтобы согрел. Но холод никуда не делся.

Не помню, что говорил. В открытый гроб я не смотрел, не хотел. Просто ушёл, уступив место священнику.

— Твой дедушка даже после смерти сумел выделиться, — горько усмехнулась мама.

Для своих похорон дед оставил инструкцию. Например — его могильный камень был сделан из чистого куска золота, а надпись на нём — из серебра. Эпитафию дед тоже выбрал необычную — “Не трожь мои деньги, бомжара!”

Позади могильного камня возвышалась скульптура деда — он стоял, гордо подняв подбородок и поставив ногу на поверженного медведя. Дед не успел изменить инструкции, которые написал ещё до Затмения. В прошлой жизни была другая скульптура.

Когда священник закончил свою заунывную речь, гроб закрыли и начали опускать в землю. Каждый из близких кинул горсть земли, и в это время заиграла весёлая задорная музыка:

“Детка! Когда меня не станет,

Казну мою не трожь!

Башка твоя увянет,

Не веди себя как бомж!”

Люда не выдержала и прыснула. Все остальные тоже не смогли сдержать улыбок. Я же не улыбался. Второй раз слышу эту песню — не весело мне. Почему-то холодно.