Дело жадного варвара

– Ну, напарник, – ехидно отвечал ему Баг, гася в откидной пепельнице окурок очередной сигареты, – так обычно и происходит деятельное расследование. Бывает, сидишь дни напролет в засаде, чтобы получить крупинку нужных сведений. Это тебе не Танские уголовные уложения листать – раз, два… И ведь еще наш Учитель Конфуций говорил, что скоро только кошки производят на свет потомство – а благородному мужу не приличествует уподобляться кошке.

– Ну да, ну да, – махнул рукой Богдан, – только время-то уходит. И быть может – крест.

– А я однажды почти целый вечер простоял на карнизе, – Баг удобнее откинулся на сидении и скрестил руки на груди. – На карнизе за окном у одного нехорошего, гм, преждерожденного. На шестом этаже. И ветер дул, между прочим. Может, три-четыре человека в мире способны на такое…

– И зачем тебя туда понесло?

– А затем, что этот нехороший человек внезапно вернулся домой, когда я уже совсем было занес ногу над его подоконником. Пользуясь служебным положением он, видишь ли, присваивал неограненные алмазы. Но осторожный был – неимоверно. Вот я и решил, с благословения шилана, посетить его жилище с целью сбора решающих доказательств. Неофициально посетить. А у него неучтенный черный ход оказался. Но ничего, я упорный. Я подождал.

Богдан хмыкнул.

Ландсбергис зашел в ресторан «Кирилл и Мефодий», что на проспекте Вознесения. Ресторан был известен тем, что в нем подавали блюда западной кухни, а половых именовали исключительно гарсонами или, на худой конец, официантами. Этакая своеобразная экзотика для любителей этнографии народов Европы.

Баг завернул в тихий переулок шагах в двухстах от ресторана и остановился.

Некоторое время были слышны шумы обеденного зала, звон посуды, приглушенные голоса, негромкая музыка.

– Дзержин! – Это Ландсбергис.

Приветственные возгласы: «Рад тебя видеть, брат!» – «Хорошо, что выбрался». – «Да о чем ты! В такой день…» – «Ну проходи, проходи, я тут отдельный кабинет занял, вон там. Как же хорошо, что ты сумел приехать».

– Пошли в кабинет, кажется.

– Что за персонаж этот Дзержин? – поинтересовался Богдан.

Баг уже стучал по клавишам.

Из микрофона слышалось, как Дзержин придирчиво заказывает блюда и напитки.

– Так… Он сказал – брат. Так. Вот оно… Дзержин Ландсбергис, сорока четырех лет, житель Даугавского уезда, промышленник, владеет табачной фабрикой «Лабас табакас»… о… здоровенная фабрика… – На экране «Керулена» появился план какого-то крупномасштабного производства, затем несколько красочных фотографий заводских корпусов. – Фабрика расположена на берегу речки Лиелупе, близ ее впадения в Даугава-хэ. Красивые места! Так, пойдем дальше. Родственники. Мать, отец, младший брат… Ну вот, круг замкнулся. Младший брат – Берзин Ландсбергис, цзюйжэнь искусствоведения. Ага. Братья, стало быть.

В ресторане между тем случился тост за долгожданную встречу; голос Берзина звучал как-то уж чересчур взволновано – так и виделось, как он искательно заглядывает в глаза старшему брату, уверенный басовитый говорок которого размеренно повествовал о крайней занятости на ниве производства табака разных сортов и о многочисленных успехах в этой важной области («Кстати, Берзин, я решил новый сорт назвать в твою честь. „Берзин друм“, как тебе, а? – И раскатисто: – Ха-ха-ха!»).

– Практически варвары, – задумчиво слушая неестественно оживленную речь Ландсбергиса-старшего и звон бокалов, проговорил Богдан. – Употребляют крепкие алкогольные напитки в середине дня! Нет, конечно, ныне день особенный, отчий, к тому же братская встреча – но все-таки…

– А у них там вообще диковато, – заметил Баг. – Я там, еч Богдан, вел одно дельце. Места красивые – слов нет. А вот люди… Не побоюсь этих слов – вороватый народец. Себялюбцы, так и смотрят, где что плохо лежит. Друг с другом они еще ничего, по-соседски. А с остальными – исключительно по принципу болотных варваров мань: что твое – то мое, а что мое – то дело не твое. Слабого всегда толкнут, сильному всегда лизнут что-нибудь несообразное…

– Н-ну, не знаю, – с сомнением проговорил Богдан. – Я знавал нескольких человек с Золотого побережья – вполне симпатичные, обстоятельные такие. Просто, как бы это сказать… Культуры им еще не достает. Ну, оно и понятно, позже всех присоединились. – Он вздохнул. – Ничего, еще каких-нибудь пять-шесть поколений, еще пара веков – и все там у них образуется. И воцарятся полный покой и умиротворение.

Братья Ландсбергисы, похоже, покончив с ушедшим на первые тосты разгонным графинчиком, спросили у полового уже целую бутылку заморской водки – свенской.