Дело, взорвавшее СССР

Не менее странным выглядит и следующее обвинение — со сценарием «Новая земля». Гуламов обвиняет Рашидова в том, что деньги тот получил (если учитывать, что авторов было трое (а в тексте письма речь идет о соавторах во множественном числе), то рашидовский гонорар составил примерно 2600 рублей — типичная сумма за сценарий как для Ташкента, так и для Москвы), однако фильм поставлен так и не был. Но в чем заключается вина Рашидова? В том, что он получил деньги за свой труд — за участие в написании сценария? Или в том, что фильм не был поставлен? Однако последнее вообще надо поставить ему не в упрек, а в благодарность: будучи руководителем республики, он и пальцем не пошевельнул, чтобы «пробить» постановку своего произведения! По словам Гуламова: «Сценарий был забракован как совершенно непригодный». То есть, люди, которые забраковали сценарий, ничуть не испугались гнева Рашидова — это ли не показатель наличия демократии в Узбекистане?!

Что касается упрека по поводу «Кашмирской песни» (дескать, издавалась 7 раз), то инициатива этого не обязательно должна была исходить от Рашидова. Вспомним, как в декабре 64-го Рашидову бросили обвинение в том, что он «пробивает» себе Ленинскую премию за роман «Могучая волна», на что сам Рашидов ответил, что это не его инициатива. Ведь лизоблюдов при любой власти всегда хватает и сдерживать их порывы не каждому правителю удается. Отметим, что много позже, уже после смерти Рашидова, когда его недоброжелатели бросятся искать на него разного рода компромат, в том числе и по части махинаций в литературе, найти ничего они не смогут. Выяснится, что свои гонорары Рашидов получал без каких-либо льгот. При этом часть денег он переводил в детские дома и различные фонды.

Но вернемся к тексту письма Р. Гуламова. Далее он пишет: «В начале 1959 года, когда на Бюро ЦК КП Узбекистана обсуждалась твоя кандидатура на пост первого секретаря ЦК, мнения разделились. Против твоей кандидатуры выступил зам. Председателя Совета Министров республики академик М. Мухамеджанов. Он указал на отсутствие у тебя опыта руководящей работы в районных, городских и областных партийных органах, на твое незнание экономики республики, особенно сельского хозяйства. М. Мухамеджанова поддержали другие, в том числе и я. Поскольку мнения «за» и «против» твоей кандидатуры разделились поровну, тебя попросили высказаться по этому вопросу. Ты примкнул к тем, кто «за», и так стал первым секретарем ЦК…»

И снова прервем автора письма для небольшой ремарки. Стенограмма того заседания приведена (пусть и не полностью) в первой части этой книги. Из нее совершенно не выходит, что дебаты на Бюро были жаркими и что мнения жестко разделились. Наоборот, за Рашидова однозначно высказались практически все присутствующие, а М. Мухамеджанов с оговоркой: дескать, у него слабое здоровье. Что касается самого Р. Гуламова, то он сказал о Рашидове следующее:

«Я Шарафа Рашидовича знаю очень хорошо, не меньше других, если не больше. Он был секретарем обкома по кадрам в Самарканде, а я в отделе кадров ЦК работал. Давно знаем друг друга и дружим. Он хороший товарищ, скромный труженик, пользуется огромным уважением и авторитетом не только в нашей республике. Шарафа Рашидовича знают и за пределами нашей республики, и за рубежом. Он прекрасный проводник линии партии не только внутри нашей страны, но и в международных делах… Я считаю, что товарищ Рашидов может быть хорошим руководителем, он нас сблизит, а мы от него не отойдем, мы в глаза друг другу будем говорить правду, и у нас дело пойдет».

Что касается мнения самого Рашидова, то он, как явствует из стенограммы, голосовал… против себя. Он заявил: «В отношении товарища Алимова. Конечно, деловые и другие качества у него выше многих. Я бы голосовал за товарища Алимова. Он очень подготовленный товарищ, все качества у него отвечают этому…»

Зачем Гуламову понадобилось переворачивать все с ног на голову, непонятно. Хотя одну версию высказать можно. Видимо, он никак не мог простить Рашидову его последующих действий по отношению к нему: то есть, выведение его из состава Бюро два года спустя после своего избрания на пост руководителя республики (Гуламов тогда был отправлен на работу в Совет Министров). Об этом перемещении, кстати, Гуламов пишет и в своем письме. Цитирую: «Что стало потом с теми, кто на Бюро возражал против твоей кандидатуры? Не прошло и трех лет, как в составе Бюро не осталось ни одного из них, ты их всех выжил. И второго секретаря ЦК Р. Мельникова, и академика М. Мухамеджанова, и Председателя Совета Министров республики А. Алимова, и меня, и члена Бюро ЦК А. Бызова, и других товарищей…»

Отметим еще раз, что никаких особых возражений против избрания Рашидова 1-м секретарем никто из этих людей не высказывал. Во-вторых, замена 2-го секретаря (Р. Мельникова) и председателя КГБ (А. Бызова) не могла произойти по воле Рашидова — это была целиком прерогатива Москвы. Рашидов мог только попросить об этом Центр — не более.