Читаем Дело толстых полностью

— Это было нетрудно, Ангелина Ивановна. Слишком рьяно Вяткина бросилась на вашу защиту, когда я спросил, кто последним разговаривал с Борисом Аркадьевичем. Не дожидаясь вопроса, адресованного вам, она сказала, что вы обе в тот момент проверяли какой-то баланс. И каждый раз, когда разговор мог коснуться вас, Вяткина бросалась в бой. Она чувствовала себя очень виноватой перед вами, Ангелина Ивановна, но именно этим навела меня на определенные мысли. Ко всему остальному она была равнодушна, и, когда я вынул из архива дело вашей внучки, все стало на свои места. Борис Аркадьевич разговаривал с вами по телефону в четверг, в шесть вечера, и просил приехать к нему?

Троицкая кивнула:

— Около шести вечера Борис Аркадьевич позвонил в офис и попросил меня завезти ему домой некоторые бумаги. Я всегда за рулем, ехать до его дачи не более десяти минут, и я согласилась. Но предупредила, что освобожусь не раньше восьми вечера, так как нужно было свезти Катеньку к зубному врачу. В половине девятого я подъехала к дому Гольдмана и очень удивилась, когда на звонок мне не открыли ворота. Я подумала, что Борис Аркадьевич спустился к реке, обошла участок и увидела, что задняя калитка распахнута, лодочный сарай стоит открытым, на причале валяется небольшой овальный коврик. Я прошла через калитку к дому, постучала в дверь, но мне никто не открыл. Кстати, судя по отпечаткам шин, в подвальный гараж дома въезжала какая-то машина. Но кому она принадлежит, сказать не могу, дверь гаража была опущена вниз. — Троицкая замолчала, потом вдруг дотянулась до пачки сигарет, лежащей на лавочке между ней и Тарасовым, и спросила: — Можно? — Капитан кивнул. — Я курю очень редко, но сейчас ужас как захотелось подымить. — Ангелина Ивановна умело и глубоко затянулась и продолжила рассказ: — У клумбы рядом с крыльцом лежал Тяпа. Собачке было очень плохо. Я взяла ее на руки и поняла, что она умирает. Бориса Аркадьевича нигде не было видно, я покричала, позвала и поехала домой. Рядом с нами, на соседней улице, живет ветеринар, я повезла Тяпу к нему. Но по дороге собачка умерла. Возвращаться к Гольдману было уже поздно, и я решила позвонить ему из дома и сообщить о смерти собаки. Но по приезде увидела, что у Катеньки разболелся запломбированный зуб, мы всю ночь не спали, Лидия переволновалась, в общем, закрутилась я, Михаил Валерьевич, только утром вспомнила о Тяпе. Звонить Гольдману было уже некогда, я замотала тельце собаки в полиэтилен и повезла на работу. Остальное вы знаете. — Троицкая швырнула окурок в кучу дымящейся листвы.

— Но почему вы все-таки положили труп собаки в морозильник?

— Потому что первым делом, придя на работу, Марта Игоревна попросила меня принести ей бумаги, которые я возила Борису Аркадьевичу в четверг. Это был оценочный акт «Гелиоса». И, судя по некоторым замечаниям, сделанным по сути документа, я поняла — Гольдманы отчего-то вдруг передумали избавляться от фирмы. Причем в последний момент. А насколько мне известно, Борис Аркадьевич до того был настроен весьма решительно. Мнение супруги было противоположным, но его это волновало мало.

— То есть вы знали о продаже бизнеса?

— Михаил Валерьевич, я главный бухгалтер «Гелиоса». Некоторые вопросы невозможно решить без моего участия. Конечно, я знала.

— То есть… собака оказалась в морозильнике только потому, что вас удивила резкая перемена планов Гольдманов?

— Да. Я начала что-то подозревать, но бежать куда-то с этими подозрениями я не решилась.

— Почему?

— Михаил Валерьевич, Марта Гольдман очень опасная женщина, вести с ней открытую борьбу я бы не советовала никому. Моя семья уже достаточно пострадала от ее изобретательности. Я положила собаку на коробку с тортом и, — Троицкая усмехнулась, — стала ждать вашего появления.

— Но тем не менее помогать мне не стали, — упрекнул капитан.

— Михаил Валерьевич, а вы считаете недостаточным то, что я не стала прятать труп собаки, а выложила его на видное место? Ведь я намеренно привлекла внимание к «Гелиосу»! Иначе вы не явились бы в наш офис. И потом, моих сил едва хватает на Лидию с Катенькой. Я боялась, что начнут ворошить прошлое и…

— Вас обвинят в краже денег, — закончил за нее Тарасов.

Троицкая не стала ничего отрицать. Лишь взяла вторую сигарету и долго мяла ее в пальцах.

— Ангелина Ивановна, можно я задам вам два личных и, скорее всего, неприятных вопроса?

— Спрашивайте, Михаил Валерьевич.

— Во-первых… извините, но мне непонятно, почему ваша внучка Ольга решила оставить ребенка насильника? Вам понятна суть вопроса, Ангелина Ивановна?

— Понятна, Михаил Валерьевич. Вы хотите знать, почему Ольга не сделала аборт. Все просто. После всего, что с ней произошло, девочка была в таком шоке, что догадалась о беременности, только когда ребенок начал шевелиться. Уже в колонии…

— Понятно, простите. Но вот еще один вопрос: вы так ненавидели Гольдманов… и Марту и Бориса, но все же работали у них…

Перейти на страницу:

Похожие книги