Дело передается в суд

Игорь продолжал угрюмо молчать, и я не мог понять, дошли ли до него мои слова.

— Каждая минута дорога, — сказал я уже в отчаянии. — Его все равно арестуют. Никуда ему не уйти. Но это надо сделать сегодня, понимаешь? Обязательно сегодня.

Вдруг Игорь подался вперед и судорожно схватил меня за руку.

— Дядя Вася идет, — прошептал он побледневшими губами.

Еще ничего не понимая, я посмотрел вперед. Навстречу нам шел Николай Семин. Никогда раньше я не видел его, но узнал бы этого бандита из тысячи. Высокий, широкоплечий, мускулистый, несмотря на годы, без единого грамма лишнего жира, он был заметным мужчиной. Но больше всего бросалась в глаза его цыганская смуглота лица. Он шел чуть раскачиваясь при ходьбе. В правой руке у него был небольшой чемоданчик, через левую — перекинут плащ. Семин только что завернул на улицу из переулка и уже не мог уклониться от встречи с нами. Улица была безлюдна, и мне нельзя было рассчитывать на чью-либо помощь, но я не имел права упускать шанс. Семин узнал Игоря и, поравнявшись с нами, чуть-чуть, как бы беря Игоря в свою компанию и призывая его к молчанию, прищурил глаз. Кроме этого, он ничем не выдал себя, не ускорил шага, не отвернул лица. Я подождал одну секунду, чтобы, пройдя мимо нас, он оказался спиной ко мне.

— Гражданин, разрешите ваши документы.

Я был в штатском, но Семин не стал терять время на бесполезные вопросы, не стал выяснять, по какому праву я требую у него документы. Он понял все, и решение его было молниеносным. Отбросив в сторону чемодан, он развернулся как пружина, вложив всю тяжесть своего тела в удар правой. В последнюю секунду я успел увернуться. Потеряв равновесие, он покачнулся, и я обхватил его сзади за плечи. Но он был явно сильнее, и мне не удалось удержать его. Повернувшись в моих руках, он ударил меня согнутым коленом в живот, и мы оба упали на мостовую. Уже лежа, он сумел вытащить из кармана нож…

Очнулся я в больнице. Узнав в стоящем передо мной в белом халате Петра Ивановича Кунгурцева, я сделал попытку приподняться в кровати. Но он тихонько надавил мне на плечи.

— Лежи уж, герой, — сказал он, и я не мог понять, хвалит он меня или ругает. — Твое счастье, что нож скользнул по ребрам, а то бы нам так и не удалось сделать из тебя классного оперативника.

— А Семин ушел? — спросил я.

— Ушел бы, если бы не Игорь. Он не успел помешать ему ранить тебя, но почти одновременно так двинул ему в висок, что Семин, казалось, никогда уже не очнется. Так что ты теперь должник парня, да и мы все тоже. А кстати, он сейчас здесь, в приемном покое, вместе с Павлом и с этим, как его, Хрящом. Нет, нет, — быстро сказал Кунгурцев. — Сюда я их не пущу. Подождем пару дней, никуда они от тебя не убегут.

В этом я был уверен. Этих ребят я не отдам улице. Отличные парни. И разве они были виноваты в том, что никто не занимался ими ни дома, ни в школе, ни на работе? Предоставленные самим себе, они играли в карты, пили и чуть не докатились до преступления. Еще немного, и было бы уже поздно.

— Сашка уже преступник, — сказал вдруг Петр Иванович, как будто прочитав мои мысли. — Нам надо было вмешаться раньше. Будем надеяться, что суд найдет еще возможность сделать из него человека.

Уже в дверях Кунгурцев обернулся.

— Да, совсем забыл, — сказал он улыбаясь. — У меня есть к тебе еще одно поручение. Дедушка из десятой квартиры, с которой тебе никак не удавалось встретиться, шлет тебе привет и просит больше не опаздывать на свидания.

ДЕЛО ПЕРЕДАЕТСЯ В СУД

У районного прокурора Тихонова было плохое настроение. Он только что вернулся с совещания, на котором ему пришлось выслушать немало обидных слов от прокурора города — Званцева. В глубине души Тихонов понимал, что упреки Званцева справедливы, но легче ему от этого не становилось.

— Освобожденных судами из-под стражи в районе, где прокурорствует наш уважаемый Алексей Николаевич Тихонов, за последние несколько месяцев было больше, чем за предыдущие два года, — сказал Званцев. А это означало, что Тихонов дает неправильные, незаконные санкции на арест, и кое-кого из арестованных суд потом освобождает за недостатком улик.

Более серьезного обвинения прокурору предъявить невозможно. Это прекрасно понимали все присутствовавшие на совещании, и в первую очередь — сам Тихонов. Районному прокурору оставалось всего два года до пенсии, и хотелось пройти их если не с почетом, то хотя бы без серьезных служебных нарушений. Но с каждым днем это становилось для него все более и более трудной задачей.