Дело опасной вдовы

— Затем, что ваш сообщник, Артур Маннинг, застрелил Гриба. И тут его врасплох застала Сильвия Оксман. Ему некуда было от нее спрятаться, кроме как в подсобном помещении в кабинете. Вы договорились между собой насчет этого убийства. Гриб начал было уже следить за вами. Вы подготовили себе самое тщательное алиби, отправились в Лос-Анджелес, чтобы начать дело о расторжении партнерства. Вы знали, что Гриб непременно вызовет к себе Маннинга за чем-нибудь. Он и должен был выхватить из ящика пистолет, застрелить Гриба и оставить пистолет таким образом, чтобы это выглядело как самоубийство, потом выскользнуть из кабинета и захлопнуть за собой дверь. Гриб распорядился, чтобы Маннинг выполнил его поручение, но Маннинг не мог захлопнуть за собой дверь, когда вошел, не возбудив подозрения Гриба, так как должен был сразу же выйти. Он схватил пистолет и выстрелил в Гриба как раз в ту минуту, когда затарахтел мотор очередной лодки. Но это же самое тарахтение заглушило и звук сигнала, возвещавшего, что по коридору идет Сильвия Оксман. И прежде, чем Маннинг успел опомниться, за дверью кабинета послышался голос Сильвии: «Есть здесь кто-нибудь?» Ему оставался единственный выход, которым он и воспользовался. Проскользнув в подсобное помещение, он притаился там, но запереть изнутри дверь за собой не мог. Разумеется, когда вы поднялись на борт, то сразу увидели, что в казино Маннинга нет. Найдя в кабине труп Гриба, вы сразу же стали искать пистолет, высказав предположение, что это самоубийство. Когда вы его нашли, то поняли, что что-то неладно. Очевидно, Маннинг просто не успел подбросить пистолет. Ему помешали, и вы сообразили, что он наверняка спрятался в подсобном помещении. Испугавшись, что мы с Перкинсом можем открыть это помещение, вы притворились, что отпираете дверь, а на самом деле заперли ее. Перкинс даже невольно подыграл вам, предложил не открывать дверь. В противном случае, вы притворились бы, что забыли комбинацию, потом вы поспешили избавиться от нас, а как только остались одни, выпустили Маннинга из подсобного помещения. Вы сразу поняли, где уязвимое место в вашем плане. Вы боялись, что откроется ваш с Маннингом союз, и потому договорились с ним, чтобы он вас обвинил, что вы возились у кресла, в котором я сидел. Тем самым устранялась возможность того, что вас посчитают сообщником Маннинга, а заодно подтвердилось, что вы находились все время в приемной, а не у двери подсобного помещения. Когда же позднее Маннинг сообщил вам, что его нанял Пол Дрейк, вы сразу же изобрели эту историю о соревновании в стрельбе, которая должна была послужить хорошим подкреплением в версии о самоубийстве. Пули, которые Маннинг выковырял из подпорки, были выпущены туда сегодня утром. Но пока вы всем этим занимались, вам пришла в голову отличная мысль, что гораздо лучше все взвалить на Сильвию Оксман. Так что вы позволили Маннингу выдвинуть свою версию о самоубийстве, а сами все время были готовы взвалить ответственность на Сильвию.

Дункан засмеялся и сказал:

— Вот уж, действительно, самая нелепая куча вымыслов, какую я в жизни слышал… Всегда знал, что вы незаурядный адвокат, но никогда не поверил бы, что вы способны изобрести такую чушь, чтобы выручить своего клиента.

Районный прокурор кивнул:

— Да, Мейсон, боюсь, что эта ваша отчаянная попытка спасти клиентку ничего вам не принесет, кроме неприятностей, и вы все равно будете обвинены в соучастии в преступлении…

— Минуточку, — перебил его Мейсон. — Я ведь не просто так говорю. У меня есть доказательства.

— Какие же?

— Очень простые. Белграйд все время наблюдал за входом в приемную. И он не видел, как туда вошел Маннинг. Никто вообще не видел, чтобы Маннинг туда входил. Никто не видел Маннинга в казино. Когда на борту появились Дункан и Перкинс, Маннинга не было в казино. Маннинг утверждает, что проскользнул в приемную, когда мы с Перкинсом выходили оттуда, но мы его не видели. Белграйд его тоже не видел.

Районный прокурор уставился на Белграйда.

— Вы видели мистера Маннинга?

— Белграйд — подонок, — сказал Маннинг, — он ведь предал Перри Мейсона. Его слова гроша ломаного не стоят.

Белграйд весь съежился, но твердо сказал:

— Честное слово, я его не видел.

Выражение его лица не оставляло сомнений в его искренности. Районный прокурор задумчиво смотрел на Маннинга, Мейсона и Белграйда.

— Это чертово дело, — сказал он наконец раздраженно, — самое запутанное из всех, с которыми мне приходилось сталкиваться. Просто не могу поверить…

Его прервала Матильда Бенсон:

— Я тоже хочу сделать признание. Только мне хотелось бы быть уверенной, что его запишут должным образом.

— Что вы хотите? — изумился прокурор.

— Сделать признание. Только разрешите курить.

Потрясенный прокурор уставился на толстую сигару и молча кивнул.