Дело опасной вдовы

— Ничего, — ответил Дункан. — Я просто вполне согласен с вами, что тот, кто убил Сэма, наверняка, пришел к нему по делу, сговорившись с ним заранее. Сэм подошел к двери и открыл ее, потом вернулся к столу и стал разговаривать с этим человеком. И где-то посредине сказанной им фразы, этот человек вытащил из кармана пистолет так что Сэм этого не заметил, и выстрелил ему в голову в упор. Потом этот тип вышел, закрыл за собой дверь, возможно, вышел на палубу и швырнул пистолет за борт, а потом мог усесться в приемной и читать там старые журналы.

— Или же, — сухо сказал Мейсон, — он мог сесть в моторку и отправиться на берег с тем же успехом. Во всяком случае, кто бы это ни был, я здесь ни при чем.

— Но я тоже, — подхватил Дункан. — Сэм был мертв, когда я поднялся на борт. И мы даже не знаем, когда именно его убили. До того, как мы его нашли в кабинете, с полдюжины моторок отвалило от борта судна. И после этого тоже…

Дункан многозначительно взглянул на Мейсона.

— Что после этого? — спросил Мейсон.

— Ничего, сказал Дункан, осклабившись. — Я не собираюсь высказывать никаких предположений. Пусть этим занимаются полицейские.

Мейсон сказал:

— Мне больше незачем здесь задерживаться. Насколько я понимаю, вы закончили опись. Пойду на палубу и погляжу, может быть кто-то выказывает чересчур сильное беспокойство по поводу невозможности немедленного возвращения на берег.

Дункан кивнул и направился было к выходу, но на полдороге остановился, задумчиво нахмурился и сказал:

А ведь вы в самом деле хитрец, Мейсон, а?

— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.

— Да то, что вы так жаждали быть обысканным.

— Разумеется, это ведь в моих интересах.

— Пожалуй, я тоже хочу, чтобы меня обыскали, — сказал Дункан. — Чтобы меня потом нельзя было обвинить в том, что я что-то унес из той комнаты и спрятал.

Мейсон саркастически рассмеялся:

— Немного поздно. Теперь вам это нисколько не поможет. За это время, что вы оставались там один, у вас была полная возможность вынести из кабинета что угодно и выбросить за борт или спрятать в любом другом месте. Надо было обыскать вас раньше, — Мейсон снова усмехнулся. — И вообще, вам лучше было бы уйти из кабинета вместе с нами.

— Ну да, — фыркнул Дункан, — и предоставить вашему подручному полную возможность вернуться в пустой кабинет и…

— Моему подручному? — спросил Мейсон, высоко подняв брови.

— Да нет, я вообще не имел ничего такого в виду, — торопливо сказал Дункан, — я хотел сказать — вашему клиенту или соучастнику убийства.

Мейсон зевнул.

— Что-то здесь, кажется, душновато. Пожалуй, я предпочту выйти на палубу.

— Вы совершенно уверены в том, что включили в опись решительно все, что при нем было? — спросил Дункан Перкинса.

— Спрашиваете, — сказал Перкинс. — Я ведь когда-то работал надзирателем в тюрьме. И уж будьте уверены, дело свое знаю, как следует. Я прощупал все швы и складки, осмотрел подкладку его пиджака и плаща. Нигде ничего не могло быть спрятано.

— Сколько денег у него было в бумажнике?

— Две с половиной тысячи долларов сотенными и полусотенными бумажками, триста двадцать долларов двадцатками, четыре пятерки, три бумажки по доллару и немного серебра.

Дункан уставился на Мейсона сощуренными глазами.

— Две с половиной тысячи долларов сотнями и полусотнями? — переспросил он.

— Точно.

— Вам что-то пришло в голову, Дункан? — спросил Мейсон.

— Пришло, — сказал Дункан. — Я как раз подумал о том, что если из десяти тысяч вычесть семь с половиной, то останется как раз две с половиной тысячи.

— Перкинс бросил на него удивленный взгляд. У мешка Мейсона была весьма дружеской.

— Совершенно верно, Дункан, — сказал он. — И если из двенадцати с половиной тысяч вычесть десять, то тоже останется как раз две с половиной тысячи, да и при вычитании из двадцати пяти тысяч двадцати двух с половиной тысяч, тоже останется как раз две с половиной.

Лицо Дункана потемнело. Он спросил у Перкинса:

— Не мог ли он свернуть в трубочку несколько бумажек и упрятать их все-таки где-нибудь в своей одежде?

— Ни в коем случае. Я знаю, как надо искать и где именно. Я ведь уже говорил вам. Этот тип хотел, чтобы его обыскали, и я проделал это по всем правилам. Я внес в опись даже три пачки жевательной резинки, которую тоже осмотрел весьма тщательно.

— Кстати, — сказал Мейсон, — раз уж речь зашла о жевательной резинке, то вам, может быть, и рот мой тоже осмотреть, чтобы не оставалось никаких сомнений?

Дункан сердито передернул плечами и, выйдя за дверь, громко захлопнул ее за собой.

Перкинс проговорил:

— Я и сам об этом думал, только не хотел ничего говорить. Ведь Дункан тут и так наплел, Бог знает что.

Мейсон двумя пальцами вытащил изо рта кусок жевательной резинки, которую он, не переставая жевал все это время, и сказал:

— Все-таки лучше будет, если вы посмотрите сейчас.

— О’кей, — согласился Перкинс и, повернув голову Мейсона так, чтобы свет падал прямо ему в лицо, внимательно осмотрел рот. Потом усмехнулся и сказал: — Готов спорить с кем угодно на пятьдесят баксов, что у вас ничего не было при себе, кроме того, что я включил в опись.