Дело об убийстве царевича Димитрия

Андрей Александрович Нагой: «Прибежал туто ж к царице, а царевич лежит у кормилицы на руках мертв, а сказывают, что его зарезали».

Углич. Дворец и церковь царевича Димитрия. Фотография начала XX века

Григорий Федорович Нагой, другой брат царицы: «И прибежали на двор, ажно царевич Димитрий лежит, набрушился сам ножом в падучей болезни».

И только Михаил Федорович Нагой, брат царицы, заявил, что «царевича зарезали Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговской».

Уже 2 июня 1591 года митрополит Геласий доложил результаты расследования смерти царевича на совместном заседании Собора и Боярской думы. Решение собора о происшедшем в Угличе 15 мая 1591 года было объявлено патриархом Иовом: «Перед государем Михайлы и Григория Нагих и углицких посадских людей измена явная: царевичу Димитрию смерть учинилась Божиим судом; а Михайла Нагой государевых приказных людей, дьяка Михайлу Битяговского с сыном, Никиту Качалова и других дворян, жильцов и посадских людей, которые стояли за правду, велел побить напрасно. За такое великое изменное дело Михайла Нагой с братьею и мужики угличане по своим винам дошли до всякого наказанья. Но это дело земское, градское, то ведает Бог да государь, все в его царской руке, и казнь, и опала, и милость, о том государю как Бог известит; а наша должность молить Бога о государе, государыне, о их многолетнем здравии и о тишине междоусобной брани».

Таким образом, ^бор пришел к выводу о том, что смерть царевича явилась несчастным случаем. Димитрий сам себя зарезал в припадке падучей болезни в то время, когда играл вместе со своими сверстниками. Нагие же без всякого основания побудили народ к напрасному убийству невиновных лиц. Вместе с тем ^бор решил передать дело на усмотрение царя, посчитав дело не духовным, а светским. В конечном итоге царицу Марию сослали в далекий монастырь на Выксу (близ Череповца) и там постригли в монахини. Братьев Нагих разослали по разным городам. Виновных в беспорядке угличан одних казнили, других сослали «на житье» в Сибирь, в Пелым, где из них составилось целое поселение. После такого наказания горожан за произведенные беспорядки Углич, по преданию, совсем запустел.

Наказан был и колокол, который известил угличан о трагедии. Его сбросили с колокольни, палач на городской площади при стечении притихшего народа высек его плетьми, вырвал язык и отрубил одно ухо. Колокол был выслан в Тобольск – «первоссыльным неодушевленным с Углича». Только через триста лет колокол вернулся в родной город.

Дело царевича Димитрия раскололо отечественных историков на два лагеря. Одни доказывали, что Димитрий был убит. Другие – что произошел несчастный случай, как и было установлено следствием. В отличие от «обыскного дела» русские летописные источники говорят о насильственной смерти царевича. Основываясь на них, Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» пишет: «Настал день ужасный происшествием и следствиями долговременными: 15 мая, в субботу, в шестом часу дня, царица возвратилась с сыном из церкви и готовилась обедать, братьев ее не было во дворце; слуги носили кушанье. В сию минуту боярыня Волохова позвала Димитрия гулять на двор: царица, думая идти с ними же, в каком-то несчастном рассеянии остановилась. Кормилица удерживала царевича, сама не зная для чего; но мамка силою вывела его из горницы в сени и к нижнему крыльцу, где явились Осип Волохов,

Данило Битяговский, Никита Качалов. Первый, взяв Димитрия за руку сказал: “Государь! У тебя новое ожерелье”. Младенец, с улыбкою невинности подняв голову, отвечал: “Нет, старое”… Тут же блеснул над ним убийственный нож; едва коснулся гортани его и выпал из рук Волохова. Закричав от ужаса, кормилица обняла своего державного питомца. Волохов бежал, но Данило Битяговский и Качалов вырвали жертву, зарезали и кинулись вниз с лестницы в самое то мгновение, когда царица вышла из сеней на крыльцо… Святой мученик лежал окровавленный в объятиях той, которая воспитала и хотела защитить его своею грудью; он трепетал, как голубь, испуская дух, и скончался, не слыхав вопля отчаянной матери… Кормилица указывала на безбожную мамку, смятенную злодейством, и на убийц, бежавших двором к воротам: некому было остановить их; но всевышний мститель присутствовал! Через минуту весь город представлял зрелище мятежа неизъяснимого»[2].