Дело об опеке

— Так, так! Причины, которые осуждаются нравственностью и законом? На что здесь намекает стряпчий или его помощник?

Бьяншон рассмеялся.

«…этой особе или ее сыну все, что они пожелают, а в случае отсутствия наличных денег г-н д'Эспар подписывает им векселя, учитываемые г-ном Монжено, который по просьбе истицы готов дать показания.

Упомянем еще в подтверждение этого факта, что недавно при возобновлении аренды на земли г-на Д'Эспара фермеры уплатили в счет продленных договоров значительную сумму, каковой незамедлительно завладел г-н Жанрено.

Маркиз д'Эспар проявляет полное равнодушие, отдавая столь крупные суммы, а когда ему на то пеняют, утверждает, что запамятовал; его ответы на вопросы людей достойных о причинах его привязанности к этим двум особам обнаружили такое полное пренебрежение собственными взглядами и выгодами, что тут следует искать каких-то тайных причин, за коими, несомненно, скрываются преступные деяния, беззаконие и вымогательство, если не явления, подлежащие ведению судебной медицины, ибо такая подавленность личности объясняется насилием над волей, что и привело маркиза д'Эспара к состоянию, которое можно определить лишь необычным словом «одержимость», — а посему просительница и взывает к недремлющему оку правосудия».

— Ах, черт возьми! — воскликнул Попино. — Что ты, доктор, на это скажешь? Странные факты.

— Пожалуй, — ответил Бьяншон, — их можно объяснить магнетической силой.

— Как, ты веришь в бредни Месмера, в его бадью с водой, в способности видеть сквозь стены?

— Да, дядя, — серьезно ответил доктор. — Я думал о магнетизме, слушая это прошение. Уверяю вас, я сам неоднократно наблюдал в другой сфере человеческой деятельности подобные факты, доказывающие неограниченную власть человека над человеком. Вопреки мнению моих коллег, я глубоко убежден в могуществе человеческой воли, этой движущей жизненной силы. Я не отрицаю, много здесь досужих вымыслов и шарлатанства, но я сам был свидетелем подлинной одержимости. Магнетические внушения, полученные во время сна, с точностью выполнялись в состоянии бодрствования. Воля одного становилась волей другого.

— И вызывала любые поступки?

— Да.

— Даже преступные?

— Даже преступные.

— Заговори об этом кто другой, я и слушать бы не стал.

— Обещаю дать вам возможность самому удостовериться в этом, — заверил его Бьяншон.

— Гм! Гм! — промычал судья. — Ну, если «одержимость» маркиза относится к такому роду явлений, нелегко ее будет определить и заставить суд с нею считаться.

— Раз госпожа Жанрено безобразна и стара, — заметил Бьяншон, — как могла она покорить маркиза?

— Но в тысяча восемьсот четырнадцатом году, когда, как это явствует из прошения, он поддался соблазну, она была на четырнадцать лет моложе, — возразил следователь, — если же она сблизилась с маркизом д'Эспаром еще за десять лет до этого, то вычисления отодвигают нас на двадцать четыре года назад; как знать, возможно, тогда она была молодой и красивой и могла самым обыкновенным способом покорить маркиза д'Эспара и приобрести над ним, себе и сыну на пользу, ту власть, от которой иной раз не могут освободиться мужчины. Правосудие осуждает такую власть, но природа ее оправдывает. Госпожа Жанрено могла быть недовольна браком маркиза с мадемуазель де Бламон-Шоври, состоявшимся примерно в это время, и, возможно, всему причиной женское соперничество, раз маркиз уже давно не живет вместе с госпожой д'Эспар.

— Но, дядя, ведь госпожа Жанрено уродлива!

— Сила обольщения иногда усугубляется уродством, — возразил следователь, — это старая истина. Впрочем, возможны и последствия оспы, не так ли, доктор? Однако продолжаем: