Дело об избиении младенцев

— Константин Юрьевич, мы явно не поняли друг друга. По моим соображениям, вы уже дали согласие, когда я рассказал вам о Шаграте, гостем которого вы чуть не стали час назад. Поэтому то, что я сейчас вам вынужден сказать, не имеет отношения к согласию-несогласию. С этим все ясно. Это небольшое предостережение на будущее. Конечно, наших друзей из Азербайджана повяжут сегодня ночью. Но, что, в этом городе не останется людей, которых вы сильно кинули и подставили? Нет ни одного, который был бы рад, если вас в наручниках и с завязанным ртом привезли ему на день рожденья?

Костя пытался возразить. Собеседник перебил его.

— И вы даже не представляете, сколько подставленных вами людей проживает сейчас в городе. Вы помните долгое повествование о начале вашей трудовой карьеры? Ведь вы говорили не только о своих приключениях. Вы называли фамилии, причем людей, которые сейчас занимаются более пристойным бизнесом. Выходит очень грустная картина. Человек сидит в кресле, потягивает виски, считает честно заработанные деньги. И вдруг какой-то Костя Пещера дает интервью ментам, в котором закладывает беднягу по самые уши. (Надеюсь, не надо демонстрировать запись)? Недели через две вас нашпигуют свинцом в собственном подъезде, вы умрете в догадках: кто же именно из десяти «кинутых» заказал вас? И еще (голос незнакомца стал чуть тише, задушевнее и оттого особенно страшным): если вы думаете, что мне приятно беседовать с Костей Пещерой, вы ошибаетесь. Я могу поступить проще. Найти такого же дешевого бригадира и без долгих переговоров спросить: ты знаешь, что вчера случилось с Пещерой? Будешь артачиться, с тобой произойдет то же самое. Еще не поздно…

— Да я… Я пошутил. Я, конечно же, согласен. — Проворно заверил Пещера, причем настолько быстро, что самому стало противно.

— Хорошо. Надеюсь, в дальнейшем вы будете понимать меня с полуслова. А сейчас (незнакомец взглянул на часы) выйдите и пройдите сто шагов до перекрестка.

— Зачем?

— Через пять минут туда подъедет ваша машина. Именно такую инструкцию я дал шоферу. Вам позвонят завтра. До свидания.

Пещера взялся за ручку дверцы, но на минуту остановился и спросил незнакомца.

— Извините, я только одно не понял. Ведь КГБ, вроде бы, уже у нас нет.

— Да. Но это уже не имеет значения. Или вам нужна дополнительная информация?

Костя торопливо заверил собеседников, что информация не нужна и вышел наружу. Когда через три минуты из темноты вынырнул его «Мерседес», первой мыслью было приказать шоферу немедленно отвезти в баню. А там принять еще двести граммов перед парилкой и отключиться. Нет, не получится. Если Банный день испорчен, то испорчен.

* * *

За пятнадцать минут, потраченных на ожидание Сергея Борисовича Царева, Нина попыталась вспомнить, что ей известно об этом человеке. О нем раньше говорил отчим. Контекста она не запомнила. Вроде, говорил сочувственно: у царевской страховой фирмы «Царская корона» возникли финансовые проблемы. Потом Царева посадили. Дело оказалось громким (хотя и не таким, как убийство Маневича или «библиотечный процесс» генерала Димы). Но Нина не обратила на него особого внимания. Во-первых, тогда она еще училась в Англии, во-вторых, не особенно интересовалась газетными сенсациями, вроде «Криминалитет звереет на глазах общественности». Когда же она вернулась в Россию, пару месяцев спустя пошли такие события, что было уже не до Царева. Вчера он позвонил и попросил о личной встрече. Нина охотно спихнула бы его одному из офисных директоров. Однако Царев сказал ключевые слова: Анатолий Семенович. А Нина еще не научилась отказывать тем, кто представлялся друзьями отца.

Утром она попросила принести газетные публикации, упоминавшие о Цареве. Нашлось две: «Право на оружие» из «Вечерки» и «Маньяк работал под крышей. Ментовской» из «Часа Крик». История оказалась мрачной. На Царева в его доме, в Озерках, накинулся спятивший милиционер, вообразивший себя Шварценнегером, и долго издевался над несчастным бизнесменом. Тот с огромным трудом сумел реализовать право на необходимую оборону (читай: убить нападавшего). Милиция не трогала его несколько дней, а потом — внезапный арест, причем другим силовым ведомством. От подследственного требовали признания в различных преступлениях, отправили на психиатрическую экспертизу, после чего перевели в «Кресты», где практически забыли, когда поняли: ничего от Царева не добиться. Плохая пища, очередь, чтобы заснуть на нарах и все это для тяжелобольного человека…

Нину передернуло. Как же он, бедняга, должен выглядеть после года, проведенного в таких условиях? Звякнул местный телефон.

— Нина Александровна, — доложила секретарша, — в приемной Сергей Борисович Царев.

— Пригласите. — Ответила хозяйка «Транскросса».

При этом она привычным движением провела ладонью по своим роскошным волосам и взглянула на часы. На них было три минуты восьмого. Нине нравилась такая привычка: не опаздывать, но и не приходить секунда в секунду, как штурмфюрер, совершающий вечерний обход барака.