Дело о секрете падчерицы

Когда я попал туда, то был озлоблен на весь свет. Я считал, что меня поймали только потому, что я был неосторожен, и решил, что в следующий раз буду похитрее, чтобы, как только меня отсюда выпустят и я вернусь к своим занятиям, меня не смогли схватить снова. В заведении был тюремный священник, который заинтересовался мной. Не могу сказать, что он обратил меня в веру, потому что на самом деле ничего такого не произошло. Но он научил меня верить в себя и в других людей и открыл мне божественный порядок Вселенной.

Он показал мне, что жизнь слишком сложна, чтобы возникнуть случайно, и что мир, который мы знаем, был создан согласно плану; что птенцы вылупляются из яиц, растят перья и садятся на край гнезда, желая лететь, благодаря инстинкту и что инстинкт есть не что иное, как божественный план и средство, с помощью которого архитектор, создавший этот план, общается с живыми существами.

Он предложил мне обратиться к своим собственным инстинктам – не к эгоистическим желаниям, а к тем чувствам, которые возникают, когда удается отвлечься от всего, что тебя окружает, и слиться с гармонией Вселенной. Он призвал меня отдаться ночному одиночеству в огромном сердце Вселенной.

– И вы это сделали? – спросил Мейсон.

– Я это сделал, потому как он утверждал, что я не решусь на это, и мне хотелось показать ему, что это меня не пугает. Я решил доказать, что он не прав.

– И он не ошибся?

– Что-то вошло в меня – я не знаю, что это было. Какое-то понимание, желание что-то сделать, чего-то добиться. Я начал читать, учиться и думать.

Мейсон посмотрел на него с любопытством:

– С тех пор вы далеко ушли, мистер Бэнкрофт. Ваше прошлое вам не мешало?

– К счастью, – ответил он, – в те времена у меня хватило ума не пользоваться своим настоящим именем. То имя, под которым меня знали в исправительной тюрьме и которое я носил в годы своей преступной жизни, было совсем не тем, которым меня крестили в детстве. Впоследствии это мне помогло.

– А как насчет отпечатков пальцев? – спросил Мейсон.

– В том-то все и дело, – с досадой проворчал Бэнкрофт. – Если кто-нибудь возьмет у меня отпечатки пальцев и отошлет их в ФБР, через несколько минут всем станет известно, что Харлоу Биссинджер Бэнкрофт, великий филантроп и финансист, на самом деле уголовный преступник, который четырнадцать месяцев провел в тюрьме.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Очевидно, кто-то раскрыл секрет вашего прошлого.

Бэнкрофт кивнул.

– И он угрожает сделать его достоянием общественности? – спросил Мейсон. – У вас вымогают деньги?

Вместо ответа Бэнкрофт вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Мейсону.

Послание было напечатано на пишущей машинке: «Приготовьте полторы тысячи долларов десяти– и двад-цатидолларовыми купюрами. Положите их и еще десять долларов серебром в красную банку из-под кофе. Плотно закройте крышку и ждите по телефону инструкций, куда и в какое время принести банку. Вместе с деньгами положите и эту записку, чтобы мы знали, что полиция не пытается выследить нас по печатному шрифту. Если вы последуете этим инструкциям, вам нечего бояться, иначе все узнают, где и почему находятся известные вам отпечатки пальцев».

Мейсон внимательно прочитал бумагу.

– Вам прислали это по почте?

– Не мне, – ответил Бэнкрофт, – а моей падчерице, Розине Эндрюс.

Мейсон вопросительно поднял брови.

– Семь лет назад я женился, – пояснил Бэнкрофт. – Моя жена была вдовой. У нее есть дочь Розина, которой тогда было шестнадцать. Теперь ей двадцать три. Очень красивая, энергичная молодая женщина. Она помолвлена с Джетсоном Блэром из уважаемой семьи Блэр.

Мейсон задумался:

– Почему они обратились к ней, а не к вам?

– Я думаю, – ответил Бэнкрофт, – они хотели дать понять, что она более уязвима, чем я, особенно сейчас, во время своей помолвки.

– День свадьбы уже назначен? – спросил Мейсон.

– Официально это не объявлено, но они собираются пожениться через три месяца.

– Как попало к вам письмо? – спросил Мейсон.

– Я заметил, что моя падчерица чем-то сильно встревожена. Она вошла в комнату с конвертом в руке, и лицо у нее было белым, как эта бумага. После обеда она собиралась идти купаться, но вместо этого позвонила Джетсону Блэру и отменила встречу, сказав, что плохо себя чувствует. Я понял – что-то случилось. Розина извинилась, сказав, что должна уехать в город. Мне стало ясно, что она хочет повидаться со своей матерью, которая две прошедших ночи провела в нашей городской квартире. Она уехала сегодня утром. Так вот, мистер Мейсон, как только она ушла, я отправился к ней в комнату. Я нашел это письмо под промокательной бумагой на ее столе.

– Давайте все проясним, – попросил Мейсон. – Вы говорите, что она поехала в город, и вы решили, что она хочет повидаться с матерью.