Дело о последнем параде

Нине стало еще тоскливей. Кто и когда придумал, что она внимательная? Сколько вокруг было парней, смотревших на нее, задерживавшихся на набережной напротив Медного всадника, иногда приглашавших в кафе? Почему потом не шли дальше? Может, и с ними проводились полезные беседы? И весь круг ее общения скрупулезно создавал Даутов, как садовод, разбивший главную клумбу, неторопливо прикидывает: какие цветочки должны расцвести вокруг? Вот Светлана, дама не очень умная, но сообразительная. Не выполняет ли она какое-нибудь поручение Анатолия Семеновича, навещая ее? Отрекомендовала ей телохранителя. Конечно же, все было заранее обговорено в офисе Даутова. И Алексея нашел отчим, который всего лишь деликатно помог падчерице остаться в приятном заблуждении: выбор был за ней. Кстати, интересно, а любит ли меня Денис хоть чуть-чуть? Звучит банально, как в старых романах. Но правду и только правду: за мной деньги. Неизмеримо большие, чем те, что Денис перекладывает на вечеринках из кармана в карман. Впрочем, и меня он тоже любит. Как приложение к денежкам. Итак, папочка милый, дал ты мне подруг, друзей, жениха…

Нина почувствовала боль в руке. Она так углубилась в свои мысли, что не заметила двух комаров, занятых мелким вампирством. «И комаров он наслал, чтоб не засиживалась, скорее возвращалась к пьяным гостям и неверному жениху», — рассмеялась она вставая. Смех был грустный и почти сразу потонул в шуме стволов. «В березняке — целоваться, в сосняке — веселиться, в ельнике — удавиться», — вспомнилась уместное присловье. «Вокруг — сосны. Значит надо веселиться», — Нина постаралась рассмеяться еще раз. Не получилось.

Будучи поглощена своими мыслями, она не услышала, как по каменке в направлении станции быстро прошло несколько охранников, возглавляемых Нертовым. И уж никак девушка не могла знать, что примерно в нескольких стах метрах от ее поляны группа Алексея наткнется на лежащего в канаве Дениса. Предприниматель не шевелился, а волосы на его затылке намокли и слиплись от крови.

* * *

Алексей вышел из-за поворота и увидел человека, валявшегося на обочине. Нертов понял сразу, что лежащим может быть только кто-то из имеющих отношение к даутовским именинам; простым туристам в этих краях делать было нечего. Еще несколько шагов и он узнал Дениса.

Парню досталось крепко. Лица почти не было видно из-за залившей его крови. Кровью была забрызгана и грязная, раздавленная колесами трава, умудрившаяся вырасти на обочине. Однако, за долгие годы работы на государственной службе и в частной конторе, Алексею приходилось множество раз сталкиваться с лежащими телами и он сразу понял: человек жив. Еще Нертов сразу приметил любопытную деталь: на длинной, волосатой руке Дениса блестел «Ролекс». Или те, кто напал на жениха Нины, унесли более ценное, чем дорогие часы, или их вообще не интересовала никакая добыча.

Но о том, что случилось с бедолагой Денисом, Нертов почти не думал. Его мысли были посвящены только человеку, которого ему надо было охранять. То есть — Нине.

Алексей заглянул в канаву, заранее предчувствуя, как ужаснется, увидев там тело девушки. Но испугался еще больше — Нины там не было. Он спрыгнул на почти высохшее дно, увязнув по щиколотку в бурой жиже, и оглянулся. Но девушку все равно не увидел.

Алексей снова выскочил на бровку и одним прыжком оказался возле Дениса.

— Денис, что с ней? Денис молчал и только медленно вздыхал как после долгой пробежки. Алексей нагнулся к нему.

— Что с ней случилось. Ну, отвечай, ты же ее жених!

— Увезли, — слабо прошептал Денис, приподняв голову, после чего опять растянулся на пыльном асфальте.

Алексей медленно приподнялся.

«Так вот, охранничек. Рашен бодигард. Потеря второго объекта. А еще пытался уверить себя, что Чеглоков погиб только по своей вине. Взялся стеречь девку, специалист хренов. Разболтался с папашей, как салажонок, как дешевый лопух. «Осмотрел ферму, имею особое мнение». Тебе надо стеречь, а не иметь мнения. Вот ее и увезли, будут ей специалисты читать Мольера в подлиннике, пока не расколется, не расскажет о папиных деньгах. Может и не расколется, потому что знает только Вуатюра и Буало, а в разных дерьмовых денежных вопросах не сечет не хрена. И будет с ней все, что ублюдок Шварц когда-то обещал сделать с Мариной».

Алексей на одну секунду представил Нину, стоящую на четвереньках, в тело которой почти по рукоять вошла вилка. Захротелось заорать от злости и омерзения. Он понял, что этот объект охраны был для него чем-то другим, чем толстосум Чеглоков. Нет, не любовь-морковь, о какой тут любви может идти речь? Просто жалко девчонку, умную и норовистую, которой придется гибнуть в муках, ибо ничего не знает о спрятанных миллионах любимого отчима. «Такой вот конец карьеры, мой глупый мальчик. Второй загубленный объект. В говночисты теперь идти, что ли? — Только если тот, кто, узнав мои прежние трудовые заслуги, не испугается доверить мне машину с дерьмом».