Дело о полку Игореве

В ответ Тальберг отсалютовал Багу своей бутылочкой и поставил ее на скамейку между ними.

— Как ваше драгоценное здоровье? — поинтересовался Баг, все еще не зная, как себя вести с этим странным гокэ. — Драгоценный князь Люлю сообщил мне, что вы идете на поправку…

Тальберг показал Багу большой палец. Так и есть, говорили его невзрачные глаза.

«Немой он, что ли?» — подумал Баг, а вслух сказал:

— Местные погоды, должно быть, удивительно способствуют хорошему самочувствию. Да и пьете вы, я вижу, вещи для здоровья полезные. — Баг указал на бутылочку с кумысом.

— Ага, — проскрежетал Тальберг, взглянул на кумыс, и на лице его отразилось отвращение. Потом бросил быстрый взгляд по сторонам и достал из-за пазухи знакомую Багу еще по парому «Святой Евлампий» металлическую фляжку, отвинтил колпачок и, задрав кадык, сделал приличный глоток. Протянул Багу, подбодрив его энергичным жестом.

Баг принял сосуд, поднес к лицу, понюхал… Непередаваемый аромат «Бруно» наполнил ноздри.

— Нет, спасибо, преждерожденный… — Баг вернул фляжку недоумевающему Юллиусу. Тот принял ее, пожал плечами, завинтил и убрал на место.

— Однако… — начал было Баг, но тут Тальберг молниеносным движением поднес палец к губам, схватил свой кумыс и отвернулся: вот сидят два человека, один из них — пациент «Тысячи лет здоровья», случайно сидят рядом, даже смотрят в разные стороны.

— Что вы?.. — Выдавил еле слышно углом рта Баг. — Вам нехорошо? — И увидел острый и длинный палец Юллиуса, как бы невзначай указывающий на высокого и плечистого юношу в ослепительно белом халате, который проходил мимо, глядя по сторонам равнодушным, даже скучающим взглядом.

Нарочито равнодушным.

Ибо когда Баг глянул на него, плечистый быстро отвел взгляд, слишком быстро, подозрительно быстро.

И стал неторопливо удаляться. А у ближайшего спуска к воде остановился, облокотился на гранитное ограждение и стал смотреть на яркие от солнца далекие паруса.

Баг вопросительно взглянул на Тальберга, но тот упорно глядел в сторону, крутя бутылку с кумысом в пальцах.

Вот, подумал Баг, это уже что-то.

Хотя — что?

Что мы, собственно, знаем про этих гокэ? Да, они симпатичные люди, но Богдан прав: у них могут быть какие-то потайные цели. Надо было бы дать повеление проследить за ними. Поговорить бы с ними толком…

Баг вздохнул.

Сидящий рядом любитель «Бруно», мельком покосившись на Бага, чуть заметно и очень серьезно кивнул.

Что все это значит?

В какие игры тут играют?

Ладно, хватит рассиживаться. Что я, на лавке сидеть сюда приволокся, когда и без того дел невпроворот? Сейчас первым делом нужно…

В рукаве пискнул телефон.

— Да.

— Здесь старший вэйбин Яков Чжан. — Голос заместителя есаула Крюка звучал несколько растерянно. — Приношу свои глубокие извинения, драгоценный преждерожденный ланчжун Лобо, но… — Он запнулся. — В Срединный участок только что по вашему повелению прибыли научники, говорят — для углубленного обследования состояния задержанного вами вчера ночью и содержащегося здесь у нас человеконарушителя.

— Все правильно. И что?

— Но, драгоценный преждерожденный ланчжун Лобо, вы же сами повелели преждерожденному есаулу Крюку препроводить указанного человеконарушителя, буде он окажется в состоянии передвигаться, для проверки некоторых обстоятельств этого дела. Как же мне быть с научниками? Отослать их обратно или пусть ждут, когда преждерожденный есаул Крюк с человеконарушителем вернутся?

У Бага упало сердце.

— Я? А… Куда еч Крюк его… сопроводил?

— Не могу знать, драгоценный преждерожденный ланчжун Лобо! В бумаге об этом ничего не сказано!

— В бумаге?

— Так точно! В вашем письменном повелении.

Срединный участок,

22-й день восьмого месяца, вторница,

день

Возможно, следовало бы остаться в Москитово и постараться выяснить все же, в какие игры и кто там играет; и почему сказавшийся глубоко усталым от нервного напряжения, вызванного постоянным употреблением «Бруно», Юллиус Тальберг довольно бодро прохаживается мимо елок и вдоль залива, лелея за пазухой заветную фляжку со столь подорвавшим его здоровье напитком… И что странный гокэ имел в виду, указав на молодца в белом халате, и отчего молодец сей вел себя так, будто следил — ну, не следил, а так, приглядывал — за Тальбергом.

Быть может, это просто милосердный брат из «Тысячи лет здоровья», приставленный наблюдать за тем, чтобы строптивый гокэ впредь уж не наносил вред организму ядреным напитком, а спокойно вкушал обезжиренный кумыс и вдыхал целебный воздух — в промежутках между оздоравливающими процедурами и животворными воздействиями молчаливых лекарей и их бессловесных подопечных? Быть может.

Возможно, этот Тальберг вообще псих, расставшийся с частью сознания зарубежный подданный, проводящий время в химерическом мире, порожденном расстроенными нервами и постоянным воздействием разрушительного напитка.

Возможно. Хотя все равно очень подозрительно. Но — не более.