Дело о краже на дороге

Каждый из трех ночных клубов ориентировался на обслуживание постоянных посетителей. Туристов, любителей достопримечательностей и компании зевак, забредавших сюда поглазеть на «знаменитостей», принимали внимательно и вежливо, но строго отделяли от «своих».

Собственно, понаблюдать за известными личностями тут мог любой. У официантов даже вошло в привычку нашептывать посетителям имена знаменитостей, оказавшихся в зале, тайком указывать на них, что было приятно не только любознательным гостям, но и самим этим людям, большинство из которых, как известно, не лишены тщеславия.

Многие художники были даже обязаны своей репутацией этой рекламе, которую им делали официанты виллы «Лавина-3». Ведь именно они обращали внимание посетителей на их рисунки или остроумные «высказывания» на стенах ночного клуба, демонстрируя затем исподтишка и самих авторов, коротающих вечер в своей компании.

И все-таки прежде всего успех заведений Марты Лавины зависел от царившей в них манеры раскрепощенности, которая, однако, никогда не переходила границ приличия.

В менее респектабельных ночных забегаловках работали всякого рода развлекатели, стриптизерши; закончив выступление, они смешивались с публикой, стараясь прицепиться к какой-нибудь компании и в расчете на комиссионные подбить ее на выпивку.

У Марты Лавины ничего подобного не было. Ее исполнители были только исполнителями. А «хозяйки» – своего рода гейши – держались скромно и сдержанно, демонстрируя при этом потрясающе соблазнительные фигуры и одежды.

Говорили, будто Марта как-то сказала: «Хорошая «хозяйка» должна отвечать трем основным требованиям: обладать невинным личиком, грешным телом и ничего не иметь под платьем, кроме волнующих изгибов фигуры».

Все заведения Марты находились в предместье города, в тщательно продуманных местах.

Сидя за столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывал посетителей, находившихся в зале.

Около двадцати завсегдатаев, сидевших за длинным столом, вели оживленную, слегка приправленную алкоголем дискуссию. Они явно уже поужинали и теперь только общались, попивая кофе и ликеры. Официанты подходили к ним принять заказ только тогда, когда кто-то из сидящих за столом подзывал их взмахом руки.

В глаза бросался резкий контраст между тем, как обслуживали эту компанию и других посетителей. Официанты как бы вежливо внушали остальным гостям ценность пространства, занимаемого этой группой. Ведь она была частью той атмосферы, которую так старательно поддерживала Марта Лавина.

Несколько столиков оставались свободными, хотя в целом в зале было многолюдно. Мейсон знал, что наплыв посетителей здесь не спадает до утра.

Когда зазвучала музыка, он заметил, что двое мужчин, сидевших до этого в одиночестве, танцуют с молодыми симпатичными девушками. А по окончании танца эти девушки подсели к ним за столик. Они выглядели общительными, привлекательными, скромными и практически ничем не отличались от других красивых молодых женщин, находящихся в ночном клубе.

Мейсон поймал взгляд метрдотеля, и тот поспешил к его столику.

– Петти сегодня здесь? – спросил адвокат.

Брови метрдотеля медленно поползли вверх.

– Вы знаете Петти?

– Я знаю того, кто знает ее.

– Сейчас Петти тут нет, но я могу попробовать ее найти, – произнес метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.

– Я хотел бы предложить ей составить мне компанию, если она не против, – проговорил Мейсон, вкладывая в руку метрдотеля еще одну пятидолларовую бумажку. – Та была за столик. Эта – за то, чтобы вы привели Петти.

– Попробую ее поискать, – пообещал метрдотель. – Но на это потребуется некоторое время.

Мейсон сделал заказ, специально выбрав такие блюда, которые красноречиво свидетельствовали, что он желает самого лучшего и не особенно озабочен ценой.

Когда накрыли на стол, Мейсон неторопливо принялся за еду, не слишком внимательно наблюдая за парами на танцевальной площадке. Потом с любопытством посмотрел шоу, которое оказалось определенно выше среднего исполнительского уровня других ночных клубов. И вдруг почувствовал, что за ним наблюдают.

Повернувшись, он увидел стройную молодую женщину с такими темно-карими глазами, что зрачок, казалось, не отличался от радужной оболочки. На губах ее играла легкая улыбка. Заметив, что Мейсон смотрит на нее, женщина неторопливо пошла к его столику, двигаясь удивительно плавно, каждая линия ее фигуры проступала под облегающим платьем.

Мейсон встал, отодвинув стул:

– Петти?

Она улыбнулась, протягивая ему руку:

– Как поживаете? Приятно познакомиться. Мы ведь раньше не встречались?

Мейсон обошел вокруг столика, помог ей сесть. Почти одновременно к ним подскочил внимательный официант, и Петти заказала виски с содовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.

Усевшись, Мейсон поиграл кофейной чашкой, сознавая, что молодой женщине надо дать время внимательно его рассмотреть.

– Счастлив, что вы сжалились надо мной, – сказал он наконец. – Мне было так тоскливо сегодня вечером. Ужин в одиночестве – не самое приятное занятие.

Петти улыбнулась:

– Ну, теперь вы больше не одиноки.