Дело небрежной нимфы

Не отрываясь от письма, Дрейк на ощупь взял трубку.

Делла Стрит быстро поднялась и придвинула к нему аппарат.

– Благодарю! – сказал ей Дрейк, потом в телефон: – Да, хэлло?

Он послушал то, что говорили в трубке, потом решил:

– Ну, это уже гораздо лучше! Давайте еще факты, да побольше.

Послушав еще несколько секунд, он положил письмо, взял карандаш и стал делать на нем какие-то пометки.

Минуты две-три из трубки все еще доносились слова, а Дрейк продолжал чертить карандашом.

– Это все? – спросил он. Послушав еще какое-то время, сказал: – О’кей, по-моему, вы хорошо поработали. А теперь к вам очень скоро подойдет помощь. Мне нужны все факты. Также я хочу знать, чем сейчас занимается полиция. Да, я буду здесь, в офисе. Продолжайте сообщать. Жду. Бог мой, Перри, – изумился Дрейк, повесив трубку, – это письмо действительно нечто… Где ты его достал?

– По-видимому, оно было найдено в бутылке, прибитой к берегу, которую подобрал чистильщик пляжа и отдал Олдеру. Ну вот, теперь тебе стало понятнее кое-что из моих намерений. А что ты сейчас узнал? Что-нибудь новенькое?

– Похоже, для твоей клиентки складываются весьма благоприятные обстоятельства, – объяснил Дрейк.

– Расскажи подробнее.

– То есть, – продолжал Дрейк, – если только Дороти Феннер не отправилась опять в дом Олдера, чтобы закончить дело, начатое в субботу.

– Не говори глупостей! – начал сердиться Мейсон. – Дороти Феннер – хорошая девочка. Она следует моим инструкциям. Я отвез ее домой, там она и сидит.

– Откуда ты знаешь, что она дома?

– Я ей велел так поступить. Думаю, она достаточно благоразумна и доверяет мне, чтобы делать в точности то, что я ей советую. Так что ты узнал, Пол?

– Это звонил мой человек оттуда, с территории Олдера, – пояснил Дрейк. – Он говорил с шерифом, который ему все и рассказал. Похоже, та бродяжка, которая приходила в субботу, опять появилась, и с той же целью. На этот раз она не выпрыгнула из окна. Собака была заперта в чулане, и, когда Олдер застал преступницу, она убила его выстрелом из револьвера тридцать восьмого калибра.

– Почему они думают, что это именно та самая женщина? – забеспокоился Мейсон.

– Полиция находит, что здесь «тот же почерк», как они выражаются. Особа, находившаяся в кабинете, выбежала через открытую стеклянную дверь в задней стене кабинета. Эти стеклянные окна-двери выходят на залив. Салли Бенгор, горничная, нашедшая труп, проявила достаточное присутствие духа и заперла калитку на мосту, когда преступница побежала на материк. И она оказалась в ловушке.

Крики служанки услышал проезжавший мимо человек в автомобиле, и через несколько секунд полицейские машины были вызваны по радио. Когда Салли Бенгор рассказала им о случившемся, они начали обыскивать остров, поставив на мосту заслон перед любопытными обывателями и объяснив им, что они не должны пропустить ни одного человека со стороны острова.

– И?.. – в нетерпении вставил Мейсон.

– И… они не нашли ровным счетом никого, – заключил Дрейк. – Никаких следов убийцы! Единственный путь, каким она могла скрыться, – это вода, как она сделала и в ту ночь.

– Что еще? – спросил Мейсон.

– Ну вот… Джордж С. Олдер лежал вниз лицом в огромной луже крови. Он был застрелен из револьвера тридцать восьмого калибра, пуля прошла через затылок, задела одну из крупных артерий, вышла насквозь и, по-видимому, не застряла нигде в комнате. Это дело полиции – определить направление выстрела. Женщина, которая застрелила его, должна была стоять прямо у письменного стола, а Олдер, по-видимому, упал на ходу.

– Почему полиция предполагает, что она стояла у стола?

– Потому что только в таком положении пуля могла пробить затылок Олдера, а затем вылететь в открытые стеклянные двери. Олдер упал вперед. Девушка, должно быть, бросила в него револьвер, когда он падал.

– Как это?

– Револьвер был найден под трупом, весь в крови, с одним израсходованным патроном. Так что у них все в ажуре, Перри.

– А где была все это время собака?

– Заперта в чулане, где она, по-видимому, оставалась большую часть времени, когда Олдер принимал в своем кабинете посетителей. Собака довольно дикая. Она была тренирована как сторожевая… ну, знаешь, которая не лает, а прямо бросается… Она выдрессирована, как все армейские собаки, – преследовать, валить с ног, задержать и все такое прочее. Пока задержанный стоит неподвижно, подняв руки вверх, собака приучена лежать возле него и ничего не трогать, но при малейшем движении или угрожающем жесте она разорвет его на куски.

– А что делала собака в то время, когда произошло убийство?

– Что ты имеешь в виду? – опешил Дрейк. – О, понимаю. Я поручу моему агенту разузнать относительно этого и позднее тебе сообщу.

– Как давно все это произошло, Пол? – спросил Мейсон.

– Насколько полиция может судить после поверхностного осмотра, это произошло сегодня вечером, часов около девяти. У горничной был выходной, и она вернулась не раньше десяти часов.

– Значит, убийца находился там и искал то, что ему было нужно, целый час?

– По-видимому, так.

– Черт возьми, Пол, – Мейсон посмотрел на часы. – Сейчас двенадцать!