Дело наследника цесаревича

Теперь, в ожидании патрона, Нестор Васильевич неспешно ходил по набережной туда и сюда. Посторонний человек, несомненно, решил бы, что он просто прогуливается. Однако прогулка эта имела особый характер. Загорский продвигался вперед с некоторым усилием, как бы толкая животом тяжелогруженую тележку. Таким образом он тренировал область, в которой, по европейским понятиям располагался мочевой пузырь, а по китайским – загадочный даньтянь или, иначе, поле пилюли. Согласно воззрениям китайских даосов, в этом месте собирается таинственная энергия «ци», которую можно употребить в самых разных целях – вплоть до того, чтобы по собственному почину стать бессмертным.

Нестору Васильевичу не исполнилось и сорока, здоровье у него было отменное, так что о бессмертии он пока не беспокоился. Но для боевых искусств сильный даньтянь был очень важен, вот потому и ходил туда и сюда его высокоблагородие, поглядывая время от времени на Литейный – не покажется ли наконец на горизонте выезд патрона.

И выезд действительно показался. Впрочем, это был не выезд даже – тайный советник не любил ненужной помпы. Это был служебный экипаж Министерства иностранных дел, не имевший на себе никаких опознавательных знаков. Как известно, международная политика – дело даже более секретное, чем политика внутренняя. Именно поэтому дипломаты, на службе столь блистательные, в жизни стараются лишнего внимания к себе не привлекать. Особенно дипломаты, являющиеся хранителями государственных тайн высшего разряда.

– Да, такова наша служба, и ничего уж тут не поделаешь, – согласился Николай Гаврилович, придирчиво осматривая принесенную официантом знаменитую палкинскую форель.

Они сидели в небольшом банкетном зале популярного санкт-петербургского заведения «Палкин». В зал этот для сохранения приватности не пускались сейчас иные посетители. Тайный советник упорно звал палкинские залы «кабинетами», Загорский не спорил: пусть будет кабинет, если его высокопревосходительству так больше нравится.

– Вам не кажется, Нестор Васильевич, что с тех пор, как заведение перешло Соловьеву, здешняя кухня сделалась беднее и хуже?

Коллежский советник пожал плечами. Перед ним стоял суп сен-юбер и котлеты по-палкински, и блюда эти вполне его удовлетворяли.

– Это все баловство, – нахмурился шеф. – Подлинно здоровую еду нам дает только море. Фрутти ди марэ[1] – вот питание разумного человека. И вы, Нестор Васильевич, тоже рано или поздно обратитесь к рыбе.

Загорский улыбнулся: он ли обратится к рыбе, или рыба обратится к нему – нет сомнений, что рано или поздно они встретятся. Так что же хотел сказать ему Николай Гаврилович за вычетом рыб и прочих обитателей моря?

Такого рода тон, конечно, мог показаться стороннему наблюдателю недопустимо фамильярным. Однако тайный советник и сам предпочитал прямоту и деловитость, так что на подобные мелочи внимания не обращал.

– Как вам, конечно, известно, 23 октября минувшего года его императорское высочество Николай Александрович со свитой отправился в большое восточное путешествие на фрегате «Память Азова», – водянистые глаза тайного советника перестали быть водянистыми и приобрели упругость и жесткость закаленной стали, усы встопорщились, как у бобра.

Загорский кивнул – о восточном вояже наследника цесаревича он знал, как, впрочем, и любой российский подданный, имевший привычку к газетам. Ничего нового в таких путешествиях особ императорской крови не было, на Руси это обыкновение ввел еще Петр Великий. Но если царь-реформатор ездил за границу в первую очередь за знаниями и лишь во вторую – за развлечениями, то преемники его, кажется, всему предпочитали забавы. Однако это их августейшие заботы, при чем тут Загорский?

– По плану цесаревич должен был посетить ряд мест: Турцию, Грецию, Египет, Индию, Цейлон, Сингапур, Яву, Бангкок, Сиам… – тайный советник перечислял страны и острова монотонно, словно пономарь на клиросе. – Заключительной частью путешествия станет посещение Китая и Японии.

Он прервался. Загорский выжидательно смотрел на шефа, он знал, что тайный советник без веских причин речей не прерывает. И действительно, причина тут же обнаружилась и была она весьма серьезной.

16 февраля сего года русский посланник в Японии Шевич отправил в министерство депешу о беспорядках в Японии и повсеместном распространении там ксенофобских настроений. Причем неприязнь свою желтолицые сыны Солнца адресовали непосредственно русским. Дело дошло до того, что в ноябре прошлого года японские анархисты напали на русское посольство. Так вот, по мнению Шевича, за прошедшие три месяца ситуация стала гораздо хуже.

– Дмитрий Егорович полагает, что японская чернь может оскорбить наследника или даже покуситься на его жизнь, – продолжал тайный советник, задумчиво постукивая пальцами по столу. – Сделать это тем более легко, что в уголовном уложении Страны восходящего солнца не предусмотрено отдельного наказания за нападение на иностранные миссии и чужеземных августейших особ.