Дело диких апостолов

«Как же он ответил тогда? — Думала Лена, безучастными, полными слез глазами провожая кресты и обелиски, видневшиеся у кромки аллеи. — «Перед законом все равны». Но почему же он сам уровнял понятия «закон» и «смерть»? Кто ему дал право, будто Господу Богу, распоряжаться судьбами близких мне людей? Почему он возомнил себя вершителем их судеб? Почему-у?» — И до того едва сдерживаемые слезы покатились по Лениным щекам.

— Ну, не надо, милая, не надо… — Спутник Азартовой подал ей чистый носовой платок. — Все уже кончилось, поверь мне.

— Нет, нет, ничего не кончилось! — она уронила голову на грудь мужчины и, уже не сдерживая себя, разрыдалась в полный голос. — Это он. Это все он! Юрист!.. Я не хотела!.. Они же любили меня-я!.. А у него только зако-он на уме… Он их всех уби-ил!.. У меня теперь никого нет!.. Никого, кроме тебя… Слышишь, же ты, Фома, ты же должен понять, что нико-ого-о!..

У Лены могла начаться самая настоящая истерика и мужчина попытался остановить ее, тряхнув спутницу за плечи: «Ну, прекрати сейчас же! Я с тобой. И с Юристом вопрос уладим. Все будет хорошо. Ты мне веришь?»

— Ве-ерю, — глотая слезы выдавила Лена, — но я боюсь. Боюсь, потому, что… потому, что люблю тебя и, если ты… если ты тоже уйдешь, я это не переживу!..

Фома, осторожно положил ладони на щеки женщины и, приподняв ее лицо, начал сначала осторожно, а потом все исступленнее целовать соленые от слез глаза, носик, губы: «Я с тобой. Все будет хорошо, поверь»… Первое время она еще пыталась всхлипывать, но неожиданная страсть теплой волной прокатилась по телу, скатываясь к низу живота. Лена начала мелко дрожать и, отчаянно сжимая в кольце рук такого близкого и единственно верного человека, уже ни о чем конкретном не могла больше думать.

А одноклассник не имел права забыться. Чувствуя, как трепещет под его властными губами и объятьями женщина, и позднее, когда они, сев в джип, ехали домой, Фома очередной раз обмозговывал события последних месяцев, соображая, все ли правильно было просчитано. Он так и так прикидывал, но не находил ни одной ошибки в задумке, завершившейся достижением вожделенной цели — близостью с любимой одноклассницей, Леночкой Азартовой.

Еще тогда, умирая в вонючей македонской больнице после ранения, полученного в аэропорту Скопье, он вдруг яростно понял: никому он не нужен и никто, никогда не будет радоваться его возвращению. Именно поэтому, Фома ничего не сообщил в отряд о своем ранении. Впрочем, командира и не очень-то искали. Один из бойцов, откомандированный в Македонию, чтобы попытаться отыскать следы начальника, выяснил, что какого-то русского «зарезали» прямо у здания аэровокзала. Более подробно выяснить судьбу пострадавшего не удалось, так как бойцом неожиданно заинтересовались местные полицейские, забрав того в ближайший участок, откуда парень счел за благо бежать, при первом же удобном случае долбанув головой о стену зазевавшегося конвоира. Впрочем, что тут еще вызнавать: зарезали, так зарезали — все ясно — не повезло русскому.

Когда Фома немного окреп, ему хватило ума не возвращаться в Сербию, он лишь связался со своими российскими работодателями и, получив их благословение, вернулся в Питер с «железными» документами на чужое имя. Попадись теперь Тим или Том на какой-либо работе — ни один, пусть даже самый настырный, оперативник не сумел бы восстановить всю цепочку, по которой поставлялось оружие.

Но для Фомина его мнимая смерть была и очередным звеном в другой цепи — собственного плана. Зная характер Леночки Азартовой, он точно рассчитал, что пока рядом с ней будет находиться хотя бы один конкурент — проблема близости с любимой окажется весьма проблематичной: с мужьями, известно дело, расстаются как правило, неохотно; что же касается друзей — апостолов, так им вообще не гоже было знать о чудесном воскрешении ни под каким предлогом, а, тем более, в виде любовного треугольника. Командир не питал иллюзий насчет своих одноклассников. «Тим, — думал Фомин, — психопат натуральный. Замочит и глазом не моргнет, тем более, что я в покойниках и так числюсь. А Том — этот тоже еще тот фрукт: или за кореша своего заступится или, еще хуже, сам начнет клинья к Аленке подбивать».

Но сойтись с Азартовой, избегнув контакта с бывшими одноклассниками, было невозможно. Тогда Фома решил действовать издалека. Он тщательно изучил окружение одноклассницы и обратил внимание на руководителя юридической фирмы, некоего Нертова. По имеющейся информации парень был не промах: некоторое время назад он работал начальником службы безопасности в достаточно солидных фирмах, имел неплохие навыки телохранителя. Именно с помощью этого юриста, используя его «в темную», можно было попытаться устранить всех конкурентов.