Дело чести. Быт русских офицеров

В 1812 году Елисаветградский полк состоял в 1-м кавалерийском корпусе генерал-адъютанта Федора Петровича Уварова вместе с полками: лейб-гвардии драгунским, уланским, гусарским и казачьим. Кроме других дел, в которых полк участвовал с честью, корпус Уварова в кровавой Бородинской битве оказал блистательный подвиг и незабвенную услугу. По распоряжению князя Кутузова, в то время когда наш центр и левое крыло под начальством незабвенного героя, витязя без страха и упрека, князя Барклая де Толли, у батареи Раевского, геройски бившиеся с превосходным в силах неприятелем, поражаемые с фронта картечью и с левого фланга ядрами и гранатами, а в промежутках отражавшие многочисленные атаки кавалерии, изнемогали – Уваров, атакою на конечность левого фланга неприятеля, остановил напор на наши центр и левое крыло. Сам Наполеон прискакал на угрожаемый фланг, также и вице-король италианский, который при атаке Уварова въехал в один из французских каре. Тогда только наш центр и левое крыло могли вздохнуть свободно. Атака Уварова имела, без сомнения, большое влияние на ход битвы, чему и казаки Платова, показавшиеся в тылу неприятеля, способствовали. Елисаветградский полк при атаке отбил два орудия, но не имел возможности увезти их.

Еще одна знаменитость в Елисаветградском полку из простого сословия.

В Отечественную 1812 года войну, во время отступления французов, когда незабвенною заслугою партизана Сеславина, открывшего намерение Наполеона броситься на хлебородную Калужскую губернию, и геройским подвигом Дохтурова, с своим корпусом отстоявшего Малоярославец, который восемь раз был взят приступом неприятелем и девять раз Дохтуровым, Наполеон был отброшен на знакомую ему Смоленскую дорогу, в край, им разоренный, наш авангард, под начальством графа Милорадовича, подошел к Колоцкому монастырю.

Взятый в плен раненым в Бородинской битве, лейб-эскадрона Елисаветградского полка рядовой Самус, высокий, стройный, сметливый и блистательной храбрости, явился к графу как начальник трехтысячного партизанского отряда, им самим собранного из крестьян окрестных деревень.

Бежав из плена, Самус нашел местность близ Колоцкого монастыря весьма выгодною для партизанских действий и предложил крестьянам составить отряд, нападать на проходящие по операционной линии неприятельские обозы и команды, вооружив себя неприятельским оружием и патронами, которые они во что бы то ни стало должны отбить у неприятеля. Сначала нападал он на малые команды, и когда оружия и патронов было достаточно и отряд его возрос до 3000 ратников, то он, сосредоточивая войска свои по звону колоколов, нападал уже на значительные команды и один раз разбил наголову целый батальон. Строжайшая дисциплина была им введена в отряд, и неповиновение не имело места.

Самус имел также свою гвардию в числе одной пехотной роты, шутовски одетую, которую он в строю представил Малорадовичу: французские пехотные мундиры, панталоны со штиблетами сверх лаптей, медные латы французских кирасиров, крестьянские шапки, пехотные ружья и сумы… Я был очевидным свидетелем этой приятной и комической сцены.

Герой Самус просил графа послать с ним доверенное лицо в леса, пересчитать убитые отрядом тела. Поверявший насчитал до 3000.

Граф Милорадович произвел Самуса в унтер-офицеры, наградил знаком отличия военного ордена, и, по представлению графа, Самус скоро был произведен в офицеры.

Здесь полезно заметить, до какого позора и бедствия подвергается армия, в которой допущен упадок подчиненности и дисциплины: оскорбление жителей, грабеж и в особенности поругание и осквернение святыни довели до крайних размеров ненависть, злобу и чувство мести в религиозном народе, из которого возникли многие герои. Бог напустил слепоту на гордого, надменного Наполеона, и он не мог уже сладить с распущенным войском.

Вот факт отвратительного поведения французов, не исключая и начальников.

Когда, после окончательного взятия Малоярославца, я въехал на площадь, то увидел на церковных дверях надпись мелом: «Ecurie du general Guillemino» (конюшня генерала Гильемино). Войдя в церковь, я ужаснулся, найдя в ней полную мерзость запустения: все переломано, перековеркано и навоз!