Дело Бутиных

— Ничего, Михаил Дмитриевич! — не слишком громко отозвался вслед Хаминов. — Не в лесу родились, не пеньку молились. И форму соблюдем. А свое воротим.

34

Бутин, выйдя из конторы Хаминова, тотчас же направился в городовой суд, предъявил администрационный акт, и там признали, что акт составлен без соблюдения требуемых законом условий. Акт-то отменили, но новая администрация не дремала. Хаминов, Милевский, Мыльников начали хозяйничать. Бутин не зря укорил Хаминова десятым разбойничьим пунктом акта, он предвидел вред и беды, несомые этим грабительским пунктом: администрация предложила расчет с желающими кредиторами заводскими произведениями и товарами, выбирая кредиторов из соображений приятельства, а не тех, кто был ближе к подступающим срокам платежей.

Администрация с ходу начала с «нужд» Хаминова!

С какой быстротой выгребались заводские склады! Хаминов не брезговал ничем: ему везли с предприятий Бутина возами железо, бочками спирт и вино, кожу, брезент, смазочные масла, деготь, дрова, листы столярного клея, чугунные отливки, косы и серпы, металлическую посуду с Николаевского завода, он не отказывался ни от какой дребедени. Вскоре все хаминовские склады — и у Тихвинской, и на берегу Иркута, и в Ремесленной слободе — были забиты разными товарами и изделиями снизу доверху. Даже подвалы длинного дома завалил всякой всячиной.

Хаминов сделал хитрейший ход. По его предложению администрация выпросила в государственном банке кредит в двести пятьдесят тысяч рублей. Надо же администрации иметь оборотные средства! Дабы предприятия господина Бутина не стояли!

И он и его друг и сподвижник богатый купец первой гильдии Базанов дали поручительства под эти денежки.

Из этого кредита Хаминов черпал пригоршнями для себя наличные денежки. Для себя, а не для предприятий!

А по обязательствам Бутина, находившимся у Хаминова, он за какие-то считанные месяцы выгреб полмиллиона. Обставил-таки остальных кредиторов!

А засим потребовал немедленного погашения из средств Бутина тех двухсот пятидесяти тысяч кредита, что попали ему в лапы через государственный банк и которые почти целиком израсходовал на себя. Даже Милиневский вышел из себя. Собрал кредиторов и произнес таковую слезную речь:

— Выходит, надо оставить все предприятия фирмы в интересах Ивана Степановича. «Его превосходительство» Хаминов должен бы подумать и о других. Иначе мне придется выйти из состава администрации.

Впрочем, он только пугал. Он остался, и Хаминов успешно продолжал на глазах у купцов грабеж и оборотных средств, и заводского, конторского и складского имущества фирмы. К кому обратиться? На чью помощь можно надеяться? Что предпринять? Как остановить Хаминова и его сообщников?

Бутин посылает неутомимого Иринарха в Москву к Морозовым.

Иринарх вручил письмо от Бутина самому Тимофею Саввичу. Заехал прямо на Трехсвятительский, минуя Китай-город, Гостиный двор и трактир Тестова, не выпив и не закусив по дороге, что было для двоюродного братца большой жертвой.

Морозов, глянув на него, понял страдальческое выражение на лошадином лице бутинского родича, велел подать графинчик, икорку, семгу и маринованных волнушек. Пока Морозов читал письмо из

Иркутска, Иринарх приходил в себя. Глаза светлели, нос багровел, движения приобретали уверенность и энергию.

— Что, брат Иринарх, заели вас иркутские купцы? — дочитав обстоятельную депешу, спросил Морозов. — Сибиряки, видать, ершистей москвичей!

— У нас один здоровенный паут Хаминов хоть кого сожрет! — И, забыв памятку брата, крепко выругался — под рюмку и волнушки.

— Предупреждал я Михаила Дмитриевича, и Осипов призывал к осторожности. Не внял. Времена сейчас крутые, у наших предприятий сбой, народ обезденежил, товар идет плохо.

У Иринарха замерло сердце: неуж дымбей! — И он торопливо налил рюмку и опрокинул в усатый рот. Полегчало. А все ж встревожился: «Москве два миллиона должны!»

— Что ж, будем выручать, — сказал Морозов. — От паутов. А вот насчет действий — надо поразмыслить.

Иринарх на радостях тяпнул третью. И четвертую.

— Идите отдыхать, Иринарх Артемьич, — сказал Морозов. — А завтра к вечеру милости прошу. Рекомендую, — напрямик, но вежливо добавил он, — ограничить себя, вам предстоит серьезное дело.